Зал разразился аплодисментами, и занавес закрылся. Стольниковы и Штерны стояли, отбивая ладони и поглядывая с гордостью на довольные лица в зале.

С другой стороны занавеса Юля буквально стекла на пол по своему партнеру, как только убедилась, что зритель больше ее не видит. Все присутствующие знали, насколько изматывающей была последняя партия, но когда после нескольких секунд отдыха Юля продолжала бездвижно лежать, рукоплескавщая Олеговна, смахнув с лица радость, подошла к приме:

– Юля! Ты как?.. Юль! – она слегка толкнула ее в бок.

Юля была без чувств.

– Скорую! Быстро! Аня, набирай! – Олеговна неуклюже размахивала руками перед лицом Юли, чтобы хоть немного охладить ее.

Когда Стольниковы прошли за сцену, вместо ажиотажа, присущего окончанию отлично исполненного концерта, они увидели лишь беспокойство и озабоченность в глазах танцоров.

– Что случилось, девушки? – обратился Андрей к первой попавшейся ему балерине.

– Юлю Стольникову на скорой только что увезли…

Словно кувалдой в грудь ее слова оглушили каждого из семейства.

– Как… - только и смог вымолвить Андрей.

– Она в обморок упала сразу после занавеса, - ответила девушка.

Стеклянные двери в приемную больницы услужливо разъехались в стороны, впуская взбудораженную толпу Стольниковых и Штернов.

– Юля Стольникова, недавно поступила – балерина! – Нимм в попыхах крикнул сестре на регистратуре. Та безмолвно, но расторопно принялась щелкать мышью компьютера:

– Вы родственник?

– Жених. Да и вся семья здесь… Где она?

– Она в стабильном состоянии, но все еще без сознания. Ее оформили в палату номер 521. Ее доктором был назначен доктор Сонг, спросите его на пятом этаже. Лифт вон там, - она указала на светлый коридор. Вся орава двинулась туда.

– Она без сознания, но с ней все нормально. Все показатели удовлетворительны... – начал доктор Сонг.

– Так что с ней произошло-то? – в нетерпении спросил Андрей.

– Судя по мозговой активности, она впала в гибернационный сон… - каждый из присутствующих отреагировал на сказанное так, будто это был смертельный диагноз, и доктор это заметил, - но повода для переживаний нет. Это обычное обращение, просто оно настигло ее в дневной час. Видимо, у нее был довольно напряженный график, и биоритм нарушился из-за переутомления или недостатка сна…

Стольниковы набились в палату и глазели на Юлю. Она все еще была собой, но некоторые черты лица будто смазались, став менее выразительными. Она глубоко и размеренно дышала, а монитор ЭКГ посекундно пищал, придавая ситуации излишний драматизм.

– Доктор, - Эрик Штерн решил взять объяснения на себя, - уж поверьте – это не простое обращение. Это девушка с синдромом ГПК. Она испытывает новый препарат, который должен был действовать еще как минимум несколько недель… - он отошел на два шага в раздумьях, но сразу вернулся, – вы должны взять у нее кровь и проделать тщательное исследование на уровни М-гормонов…

Убедившись, что ничего не могут сделать для Юли, Стольниковы с Ниммом уселись на сидения для посетителей, расставленные вдоль стен коридора. Вид у всех был убитый. Когда Эрик договорил с доктором Сонгом, он подошел к семье:

– Пока я не могу сказать, что пошло не так, для этого нужно сделать много тестов. Но обращение завершится не раньше, чем через шесть часов, поэтому предлагаю всем поехать по домам, поужинать, переодеться, отдохнуть. А к одиннадцати часам все желающие могут навестить Юлю в палате. Я уже обо всем договорился.

На том и порешили. Все разъехались, оставив меняющую облик Юлю на попечение доктору Сонгу.

Суббота

Утром Юль был выписан из больницы. Он лежал дома на своей кровати в позе зародыша и плакал. Точнее, плакать уже не было сил, и он просто лежал в эмоциональном истощении, впадая все глубже в неминуемую депрессию. Он снова был уродом - лекарство не сработало должным образом. А Нимм хоть и появился к его пробуждению в больнице, но не вымолвил ни единого слова, а только стоял как истукан возле кровати, пока родственники ее утешали. А сегодня он совсем не пришел.

Телевизор был настроен на случайный канал, где шел детский фильм о мальчишках, играющих в войнушку. Каждый был плотно одет, а в руках мелюзги были стальные пушки, стрелявшие пластмассовыми шариками. Со столярными очками на глазах, в масках и шлемах они готовились к атаке на соседний район.

– Выдвигаемся через одну минуту, – командир пацанвы оглядел свою команду. – Винни, придурок, ты опять забыл оранжевый наконечник надеть на ствол! С тобой менты церемониться не будут, если подумают, что у тебя настоящая пушка! Тебе не в войну играть, а балет танцевать надо!..