Парень быстро шел в обтягивающих шортиках по коридору к кабинету отца – единственной оставшейся комнате, которая закрывалась изнутри. Но прежде чем он сумел добежать до двери, перед ним из своей комнаты вышел его неодетый младший брат Алекс, преградив путь и взвизгнув:

– Кто тут орет с утра пораньше в субб...
– ту секунду, которая понадобилась Юле, чтобы дойти до брата, он жадно вбирал в себя глазами небывалую картину. Но не успел Юля поравняться с ним, как тот опустился на корточки в приступе остервенелого смеха.

– Козел! – только и мог выплюнуть зареванный парень, перешагнув через конвульсивно содрогающееся от уморы тело брата.

– Юлечка, погоди! – кричала вслед мать, тщетно старающаяся догнать парня-дочь.

– Юля, еще не все потеряно! – пыталась поддержать убегающую сестру Лена, сопровождаемая Сашей.

Шагая О-образными ногами к заветному убежищу, Юля вытирал слезы под аккомпанемент восклицаний родни и истерический смех придурковатого брата. Дойдя до кабинета, он потянул вниз ручку двери, но та не поддалась – дверь была закрыта на замок. Тогда, оставив попытки избежать своих родственников, Юля повернулся спиной к двери и теперь просто стоял, проливая ручьи слез, которые уже катились вниз по впалой груди, сверкая в превосходном освещении фамильного особняка. Все кроме брата считали своим долгом поддержать Юлю словом, и поэтому стояли перед ним, предлагая всякого рода утешения, перекрикивая друг друга.

Вдруг дверь кабинета открылась, и за ней показалась озадаченная физиономия женщины, по возрасту схожей с матерью Юли. Услышав клацанье замка, Юля обернулся и кинулся к ней в объятья:

– Папа! – парень в трусах обнял огорошенного родителя. Женщина с изумлением отодвинула юношу от себя, взяв его за плечи:

– Юля?! – удивлению отца не было предела. Вся семья ввалилась в кабинет. Младший брат Алекс вошел последним, стараясь отдышаться от продолжительного смеха. Но как только он снова увидел сестру, из его глотки вырвался гогот:

– Вот это обезьяня! – только и смог выговорить он перед тем, как снова сдаться обуревающему приступу смеха. Но женщина в кабинете пресекла его поведение:

– Алекс, пошел вон! У твоей сестры горе, а ты сам ведешь себя как обезьяна!

Алекс перестал ржать, но, не снимая довольной улыбки с лица, вышел прочь из кабинета.

Юля стоял, скрестив тощие руки и сгорбившись, отчего впалая грудь казалась еще более вдавленной.

– Юля, не волнуйся, мы сделаем все, что только в наших силах, чтобы обернуть тебя как можно быстрее! Ты обязательно будешь примой на выступлении! Я уверен, доктор Штерн разберется и поможет тебе – он лучший мутаролог в стране!

– Папа, ты же знаешь, что конвертировавшимся после двадцати не видать оборота по крайней мере год! По себе ведь знаешь, в двадцать один конвертировался! Сколько ты тогда ждал оборота?

Осознав, что Юля и в самом деле ждет ответа на вопрос, отец открыла рот, но Юля опередил его:

– Тридцать четыре месяца, папа! Три года! Это конец! Меня выпрут из балета!

– Ну, как же выпрут? Ты всегда можешь вернуться после оборота, дорогая моя, - поддержала Юлю мать.

– Вернуться? Я целый год буду томиться в этом патологическом тельце, пока Анька танцует все мои партии, а потом обернусь и не смогу на пуанты встать!

– Да ну и фиг с ним, с этим балетом, доченька. Найдешь себе другое хобби, - выдала аргумент мать.

Четыре взгляда уставились на нее, не веря тому, что только что услышали. Укоризненно, словно с подтекстом «думай, что говоришь-то» смотрела на нее отец. Но самым непонимающим взглядом одарил мать Юля. На такое заявление у него даже не было ответа. Не веря своим ушам, он, качая головой, пробурил себе проход между членами семьи и молча вышел из кабинета.

Все снова последовали за ним, как утята за мамой-уткой. Но отец успела одернуть толстуху-мать за рукав, призывая остаться на момент:

– Ты с ума сошла? Жанна, ну ты иногда совсем не думаешь, что говоришь, - снизив тон, женщина отчитала женщину.

– Андрея, ну чего я такого сказала? – отдергивая свою руку из руки мужа, Жанна недоверчиво смотрела ей в глаза.

– Балет - это вся ее жизнь! Она же дышит им! Разве ты не понимаешь, что конверсия Юли может оказаться началом ее тропы по наклонной? Мы просто обязаны ее поддержать. Хватает одного дуралея в семье, а еще и дочь с пути собьется. А там гляди, и вторую за собой потащит. Ленка и так не ангел, а негативное влияние старшей сестры еще пуще ее испортит. Думай, маманя, что говоришь – и Андрея вышла из кабинета.

Выйдя в коридор, она окликнула толпу, которая повторно забилась в комнату Юли:

– Так, народ! Вышли все из ее комнаты, все равно никто из вас ничем дельным не поможет и ничего хорошего не посоветует! – она вошла в комнату.

– Дайте мне поговорить с дочерью, выйдите, - отец Юли подождала, пока дверь закроется снаружи, затем подсела на кровать к разбитой дочери.

Андрее было за сорок, но выглядела она моложе своих лет. Будучи с рождения мужчиной, она имела коротко остриженные светлые волосы, как и многие другие жители города, которые родились мальчиками. Взгляд отца был понимающим и обеспокоенным.