– Юля. Мне нужно с тобой поговорить. Вот только для начала одень что-нибудь нейтральное - я не могу воспринимать тебя серьезно, когда вижу, как твои новые атрибуты не помещаются в женском белье, - Андрея сказала это с такой добродушной, милой улыбкой, что Юля не смел обижаться на подшучивания отца.

– Да у меня нет ничего такого. Я же все Ленке отдала, как мне двадцать три стукнуло. Никто ведь и подумать не мог, что Юля Стольникова окажется гиперпоздней, - Юля подошел к своему огромному шкафу-купе и отодвинул дверцу.
– Я ведь была уверена, да мне и доктор мой говорил, что уродилась константой. Меня только поэтому и поставили примой, что официальное заключение было от доктора – «константа», возможность конверсии пренебрежимо мала, - продолжал он, выуживая из шкафа белый домашний халатик.

– Сказать честно, я прямо-таки сбит с толку твоей конверсией… Но, послушай, возможно, еще не все потеряно, - начала отец, и если бы это говорил любой другой член семьи, Юля не стал бы даже слушать. Но отец был человеком слова, и то, что стороннему наблюдателю могло бы показаться жалкой попыткой утешить свое чадо, заставило Юлю повернуться к отцу, чтобы взглянуть ей в лицо. Глядя в ярко-голубые женские глаза родителя, он старался выяснить, насколько правдиво они на него смотрят.

– Папа, не давай мне ложных надежд, потому что, если твой план не сработает, я не знаю, смогу ли пережить подобный облом, - Юля стоял в пол-оборота, одетый в женский банный халатик, которого едва хватило чтобы запахнуть торчащее пузо. Три пердинки на впалой груди уныло свисали, неприкрытые.

Отец сделала глубокий вдох, оглядев дочь, и на выдохе сказала:

– Погоди секунду, я принесу тебе нормальной одежды, - она поднялась с постели и вышла из комнаты.

В комнате напротив дверь была раскрыта. Лена и Саша сидели лицом друг к другу на кровати и оживленно что-то обсуждали. Андрея не была уверена, что они обсуждали ситуацию с Юлей, но на всякий случай укоризненно поднесла указательный палец к губам, давая понять, что любые слова о Юлиной конверсии могут лишь далее подтолкнуть ее к нервному срыву и депрессии. Затем она ушла в сторону родительской спальни, а Лена подошла к двери и закрыла ее.

– Саша, да тут прикол весь даже не в том, что она пропустит выступление, и ее выгонят из балета, и даже не в том, что ей больше года придется быть вот этим вот дрищом, - продолжала разговор Лена, садясь обратно на кровать.
– Вся загвоздка в том, что иногда люди, конвертировавшиеся после двадцати двух-трех лет, больше не оборачивались до самой смерти! – Лена говорила громким шепотом.

– Да ладно, серьезно? – искренне удивился Саша.

– Саша, блин. Я иногда не понимаю, ты на какой планете живешь вообще? Вам что, в школе на антропологии об этом не рассказывали? Да и вообще, это довольно известный факт, - возмущалась Лена. Она любила своего бойфренда. Но, будучи девушкой любознательной и закончившей университет с отличием, ее иногда приводило в бешенство невежество Саши, чьи потуги в приобретении общих знаний закончились сразу после средней школы.

– Да фиг его знает… Ну так и что, она теперь на всю жизнь такая?

– Она этого не вынесет, - отведя взгляд, вымолвила Лена.

– Но это же генетика? Твой отец тоже поздно конвертировался, но он ведь не остался женщиной на всю жизнь. А ты конвертировалась довольно рано, как и твой брат. Думаешь, все так страшно?

Лена посмотрела на Сашу, словно прикидывая в уме, стоит ли говорить ему о родителях. Затем она решилась.

– Это мало, кто знает, но это и не тайна – это нам с Алексом он отец. Юле же он приходится матерью. Мы просто все договорились называть отца отцом, а маму мамой, чтобы избежать путаницы. На самом деле, рожал Юлю отец, как раз во время тех тридцати четырех месяцев, о которых Юля упомянула в его кабинете. Просто беременность протекала очень беспокойно, да и роды были не из приятных, поэтому нас с Алексом уже рожала мама, - разъяснила Лена.

– Ох, ни фига себе… Я и не знал, - секунду Саша переваривал услышанное, после чего спросил:

– Слушай, я конечно не профи в генетике, но разве не от обоих родителей достается ДНК? Тогда то, что ее рожал твой отец, мало что значит.

В очередной раз Лена изумилась неведению бойфренда, но, тем не менее, ответила:

– Все так, от обоих, но ген, содержащий информацию о мутарологических особенностях человека, передается строго от родителя, который оказывается в момент зачатия женщиной. Таким образом, я могу примерно судить, что ты не лжешь мне о фамильном статусе своих родителей, как это сделала я, потому что твой отец конвертировался в тринадцать, и его фаза обратимости составляет пару недель, в то время как твоя мама конвертировалась только в семнадцать – как ты – с фазой в три недели, - поучала бойфренда Лена.

– Ну, у меня-то не три недели, а двадцать семь дней.

– Фаза может серьезно варьироваться, но дата конверсии не может отклоняться больше чем на двадцать процентов. Господи, чему вас только в школе учили?

– Меня лично учили профессионально швырять мяч. Я только поэтому-то в школе и задержался.

– Как же тебе повезло, что ты такой красавчик, - Лена растянула щеки Саши в стороны, - иначе встречаться бы тебе до сих пор с той лохудрой, которая все никак не могла от тебя отлипнуть после школы.

Андрея вернулась в комнату Юли с парой мужских шорт и белой футболкой с черной надписью «MutarLabs Ltd.» слева на груди и положил их на кровать. Сверху шлепнулась пачка черных мужских боксеров:

– Этих тебе должно хватить до оборота, если доктор Штерн и в самом деле может сделать с тобой то, чем хвастается передо мной уже более полугода.

Андрей Стольников работал главным бухгалтером в «MutarLabs» вот уже одиннадцать лет – с тех самых пор, как ее основатель, доктор мутарологических наук Эрик Штерн выделил и расшифровал тот самый ряд генов, которые отвечают за муторологические преобразования homo sapiens в течение жизни, а иногда даже после. За декаду с лишним компания выросла из университетского кабинета, напичканного аппаратурой, в крупнейшего в стране производителя М-гармонов, помогающих людям лучше справляться с их преображениями, или попросту – оборотами. Зарплата, равно как и дружба Стольникова со Штерном, увеличивалась пропорционально росту «MutarLabs Ltd.». Все члены семьи, а также некоторые друзья семьи Стольниковых имели возможность приобретать препараты компании за символическую цену.