Жизнь и деяния маленького Томаса по прозвищу Мальчик-с-пальчик

В основу сюжета пьесы Л. И. Тик положил французскую сказку из сборника Ш. и П. Перро. Мотивы этой сказки автор соединяет с образами английского и немецкого фольклора. Кроме того, он использует мотивы и образы основанной на этих же источниках пародийной « Трагедии трагедий, или Жизни и смерти Томаса Тама Великого» ( 1730 г.) английского драматурга Генри Филдинга http://www.litmir.me/bd/?b=245469, а так же её общий тон и специфику. Немецкие романтики чрезвычайно высоко ставили комический талант Г. Филдинга, чувствовали в нём  близкого по духу эстетического протестанта. В частности, Тик нашёл для себя приём пастиша в его « Трагедии трагедий, или Жизнь и смерть великого Томаса Тама» ( русский  «Мальчик-с-пальчик»),  где текст  пьесы был  скомпонован из наиболее  шаблонных элементов современных ему  трагедий и пьес предшествующего времени и насыщен легко узнаваемыми тогдашним зрителем  скрытыми цитатами, которые, будучи помещёнными в ненадлежащий контекст, звучали комично.

Подражая Филдингу, Тик насыщает своего  «Мальчика» цитатами из пьес Ф. Шиллера «Дон Карлос» и «Валленштейн», идиллий И. В. Гёте, пафосный  стиль и популярность которых вызывали у романтиков скепсис и иронию. Однако в этой пьесе пародия Тика распространяется уже и на некоторые аспекты романтического мироощущения. « Заоблачные» устремления ранних романтиков выглядели в контексте немецкой действительности периода наполеоновских войн несвоевременными. Следует так же иметь в виду, что к этому времени романтизм в произведениях эпигонов вырождался в комплекс модных мотивов и приёмов. Такие персонажи комедии, как поэт Персивейн, натурфилософ Альфред и особенно « воспаряющий духом в романтической глуши» гофрат Геут, нестерпимо « поэтичный» и уже не замечающий, что говорит стихами ( романтическая разновидность в этом отношении мольеровского Журдена ( см. « Мещанин во дворянстве»)), свидетельствуют о том, что Тик пародирует некоторые образы романтической литературы, становящиеся к этому времени уже тривиальными.

Людвиг Иоганн Тик.

Жизнь и деяния маленького Томаса по прозвищу Мальчик-с-пальчик.

Сказка в трёх действиях.

Перевод с немецкого М. Л. Рудницкого.

Действующие лица:

Артур, король.

Гиневра, его жена, королева.

Гавейн, племянник короля.

Кай ( Кэй), гофмаршал.

Вильям Геут, гофрат.

Ида, его жена.

Альфред, философ.

Персивейн, поэт.

Стаффгест, грубый, неотёсанный человек.

Мальвина, его жена.

Цан, придворный сапожник.

Кристоф, его подмастерье.

Кирмес, цирюльник.

Вармунд Там, крестьянин.

Эльза, его жена.

Их дети:

Томас.

Барнабас.

Маттиас.

Петер.

Зигмунд.

Август.

Вальтер.

Рыцари, дети, оруженосцы, подмастерья.

Действие первое.

Сцена первая.

Хижина.

Вармунд и Эльза.

Эльза. Неужто сдох?

Вармунд. Да, жена, теперь нам совсем худо придётся. Лучше друга у меня не было.

Бывало, сам на нём отпашешь и ещё соседям одолжишь, какие-никакие, а всё деньки в

дом. А теперь и последнюю делянку на вырубке хоть забрасывай.

Эльза. Бедный Сивко! Одно утешение: достался он нам уже в годах, старый, заезженный, а

сколько лет прослужил…

Вармунд. Одно слово: пришла беда – отворяй ворота. Подбрось-ка дров в огонь, поглядим

при свете на нашу нищету.

Эльза. Вот если бы господин наш заплатил тебе долг, ведь ты три месяца на него работал.

Вармунд. Если бы да кабы! Попробуй приди в замок с такой просьбой! Там для начала

тебя так отделают – еле ноги унесёшь, да ещё радоваться будешь, коли кости целы, а за

синяки да шишки благодарить станешь, как за великую милость.

Эльза. И то сказать – странная у нашего господина манера править своими подданными..

Кабы он на королевской служба так воевал, как здесь кулачищами размахивает, то давно

бы стал при дворе первым человеком.

Вармунд. Эх, мать честная! Такой вот подёнщик, как я, – распоследняя тварь на земле. Как

подумаю – хоть ложись и помирай, сразу в прострацию попадаю.

Эльза. Только этого нам в хозяйстве недоставало!

Вармунд. Постой, что там за шум?

Эльза. Да это дети в чулане, не заснули ещё.

Вармунд ( подходя к двери). Эй вы там, паршивцы! Угомонитесь вы или нет! Сейчас же

спать! И что бы завтра спозаранку все были на ногах, не то так плёткой оглажу – не

обрадуетесь!

Эльза. Отстань он них. Голод донимает – вот они и ворочаются.

Вармунд. Да, теперь хлебнём горя: семеро на горбу и ни крошки хлеба в доме. А поборы в

этом году несусветные, никогда таких не было. Да враг в стране, солдат на постой

принимай, а эти головорезы жрут столько – просто диву даёшься, как это они ещё стол с

табуретками не заглатывают. Свинью уминают прямо с щетиной и с кожей, бычьи кости –

вот такие! – челюстями вмиг перемалывают, хрясть – и готово, точно голубиную ножку. А

добрый наш государь, что б ему… Бог послал долгих лет и всяческого счастья, небось

думает, что мы как сыр в масле катаемся.

Эльза. А что он может поделать?

Вармунд. Вдарить, как следует, что б только щепки полети! Чёрт подери, мне бы такую

армию – у меня бы неприятель, знаешь как, драпал, только пятки бы сверкали!

Эльза. А толку что? Нынче он их малость поколотит, так завтра они его ещё пуще

отдубасят. Нет уж, политическим господам наверху виднее, что к чему.

Вармунд. Оно, может, и так, только с нашего брата, пока суд да дело, шкуру живьём

сдирают. И пусть они мне сулят потом и шубу и меховой воротник – мне моя шкура всего

дороже, а без неё – на кой лад мне шуба и воротник?.. Слышишь? Вон как храпят, дармоеды, ни забот у них, ни хлопот. Вырасти-то они выросли, а нет бы подумать, каково

родителям хлеб достаётся. Куда там! Отлёживают себе бока на соломе, будто в царствии

Небесном, и у ус не дуют. Глаза бы на них не глядели. Такая злость берёт – хоть ремень

хватай и учи их уму-разуму, что б знали, почём фунт лиха.

Эльза. Оставь их. И так ничего хорошего от жизни не видят – пусть хоть поспят.