горизонта, но мощностью всего по одному-два метра.

«И здесь не все просто», - Игорь Георгиевич погрозил мне

пальцем, - «уран может быть и в песчаниках – по границе зоны

окисления, то-есть зоны проникновения поверхностных вод и

кислорода воздуха. В красноцветах вряд ли, хотя бы потому, что

слагают центральную часть долины, и по физическим свойствам не

соответствуют. А сероцветы придется изучать, с ними ты попотеешь,

сам скоро убедишься».

Неделю и убеждался, пропадая в поле. С картировочным

бурением проблем не возникло – задал скважины по профилям, с

учетом выделенных объемов рассчитал возможное расстояние между

ними. Сложней оказалось с БКМом и шнеком – постоянно приходилось

106

присутствовать рядом, что бы наносы в виде суглинков, щебенки и

гальки перебуривали уверенно и до коренных добирались точно. И не

морочили мне голову, что все, шнек или бур во что то уперлись и

дальше не идут - а это всего-навсего большой валун в наносах. Но как и

должно быть, горизонты углей потихоньку прослеживались в западной

части долины, причем постоянной мощностью в десять метров. Затем

на юге они резко сместились в сторону, и после этого смещения

мощность их упала до двух метров. Понятно, есть мощный и – главное

– древний разлом, сыгравший ведущую роль в процессе

углеобразования.

А на севере угли разворачивались вправо, повторяя контур

долины, и описав полукруг, начали прослеживаться на юг, как второе –

восточное - крыло гигантской складки. Сейчас я приближался к

разлому, за которым мощность углей должна резко упасть до двух

метров.

«Пока все хорошо», - в пятницу успокоил мою душу Игорь

Георгиевич, посмотрев карту, - «Намечается отдельный блок, с двумя

мощными горизонтами углей плюс в них же уран. Причем угли на

крыльях складки везде выходят на поверхность, и не перекрыты более

молодыми красноцветами. Окажутся пригодными для

промышленности - добычу можно вести дешевым карьерным

способом».

Вернувшись в субботу с поля, увидел открытую в квартиру

дверь. Света при моем появлении выронила на пол тряпку, и с визгом

бросилась навстречу. Когда оторвались друг от друга после долгого

поцелуя, эта чистюла начала командовать:

«Пойдем во двор, там ведро воды греется. Я полью, ты грязный и

пахучий. А потом все остальное!» - улыбнулась лукаво. Пока умывался,

рассказывала, как каждый день надоедала Леониду Дмитровичу, что бы

отправил ее в партию, как наконец он машину выделил, а ребята

сегодня утром загрузили в нее вещи и подарочный холодильник, И что

от себя он затолкал в кузов несколько досок, плит ДСП и рулон

рубероида – на обустройство в пустой квартире, и сооружение душа,

без которого в нашем климате и при работе в поле не обойдешься.

В остаток дня мы ничего полезного в квартире не сделали –

неделя разлуки показалась очень долгой. Поэтому был ужин с вином и

разговорами, рано легли спать – не на узкой кровати, а на полу на

спальниках, долго шептались и дурачились, восполняя пропущенные

радости и наслаждения близкого общения.

В воскресенье смотались в Мирный, в хозяйственном магазине

купили минимум необходимого, в том числе нормальную кровать, и к

обеду я на попутной машине привез все домой, рассчитавшись с

шофером бутылкой. До вечера крутил шурупы и гайки, купленные

предметы собирая. Потом к Свете пришла девушка, с которой она

приехала в партию по окончанию техникума. По поводу встречи

107

подруг, на новенький стол были выставлены банка холодного пива из

новенького холодильника, и сухая рыбка, из привезенных мною из

отряда запасов.

Часть двадцать четвертая.

Главное для геолога - на участке осмотреться и понять, где и что

можно ожидать. Тогда работа сложностей не представляет. Но одно

мне не нравилось – каждый день я торчал при агрегатах: БКМе, шнеке,

картировке. И уже пару раз серьезно говорил с работягами – я

отлучался от шнека на десять минут, и в двух профилях угли не

вскрыли. Пришлось возвращать агрегат на старые скважины,