Линдейл... Мерзавец чертов. Мысли почему-то лениво текли по кругу, все снова и снова, помимо воли возвращаясь к этому типу. Так и непонятно, на чьей он стороне. "Прицепился ни с того, ни с сего. Что я ему сделал? Да ничего, ровным счетом ничего, просто зашел стаканчик пропустить и оплатил его полностью." Морган фыркнул и, повалившись на койку, отвернулся лицом к стене, попытавшись устроиться так, чтобы не мешали наручники. Он устал... как он устал... "Неважно, - сказал себе стрелок, давно забыв, что впервые услышав это от Линдейла, - Спи. Если завтра явится Анден, тебе потребуются все силы, вся твоя быстрота, чтобы план увенчался успехом." Однако, он еще долго лежал в темноте с открытыми глазами, следя за причудливой игрой световых бликов от керосинки, мерцавших над его головой.

* * *

Преподобный Джозеф Блейк проснулся от громкого стука в стекло и сел в постели, быстро моргая, протирая глаза кулаком, зажег свечу на столике и, бросив растерянный взгляд на стрелки тяжелых напольных часов, поглядел в окно. Во мраке бледным пятном маячило чье-то смутно знакомое лицо. "Джонатан Линдейл, владелец борделя, - наконец вспомнил Джозеф.
– Что надо этому человеку от меня, тем более в такой час, прости Господи..." Однако он все же поднялся и, накинув шубу, с подсвечником в руке, пошел в прихожую. Открыв, истер Блейк удивился, увидев, как за Линдейлом в дом проскользнула еще одна заснеженная фигура, которая, отбросив капюшон, оказалось "дикой кошкой" Алисой Морроу, "подопечной" Линдейла и известной стервой.

– Чем могу служить?...
– это было первое, что пришло в голову Джозефу Блейку, когда он немного пришел в себя. Щуря близорукие глаза, он переступал с ноги на ногу, не зная, что говорить дальше. Его тревожил этот человек, особенно в столь поздний час.

– Мы хотим пожениться, - сказал Линдейл.

– Что?..
– отцу Блейку показалось, что он ослышался. Он не вполне проснулся, а теперь его замешательство усугубилось несоответствием просьбы и того, от кого она происходила.

– Я хочу, чтобы вы обвенчали нас.
– медленно повторил Джонатан, его голос звучал напряженно, как туго натянутая струна. Алиса дотронулась до его рукава:

– Джон...

– Для меня это важно, - отрезал он, пригвоздив Джозефа Блейка к месту своим прямым гипнотизирующим взглядом и рефлекторно кладя руку на рукоять револьвера, потом, опомнившись, отдернул ее. Джон не доверял этому человеку и не рассчитывал на понимание, но и угрожать не хотел.

– Ну, так как, падре?

Джозеф Блейк смешался. В его душе боролись противоречивые чувства: Джонатан Линдейл долгие годы олицетворял для него все грехи и пороки этого города и несколько дней назад он ответил бы ему гневной отповедью и выставил бы вон из дома, а может, и на порог бы не пустил... Но то было несколько дней назад. Глубоко вздохнув, Джозеф Блейк спросил, как можно мягче, стараясь не замечать мерцающей стали в кобуре на бедре собеседника:

– Когда вы в последний раз были в церкви, сын мой? Я никогда не видел вас на службе.

Голос Линдейла дрогнул и тоже немного смягчился:

– Даже не помню, падре... Очень давно. Вообще-то я даже не католик, члены моей семьи всегда причисляли себя к протестантам, но поскольку в этом городе церковь всего одна...

– Если вы хотите венчаться, я приму во внимание все обстоятельства, но вам обоим придется исповедаться.

– Я подожду в церкви, - негромко сказала Алиса и бесшумно как тень выскользнула из дома.

– Я переоденусь и выйду, - отец Блейк скрылся в своей комнате, а через несколько минут появился снова, в сутане.

– Можем идти, - сказал он. Теперь Джон Линдейл переминался с ноги на ногу в прихожей, его глаза по-волчьи сверкали из полумрака желтыми бликами.

– Мы можем поговорить здесь.
– сказал он полувопросительно, полуутвердительно.

– Так не положено...
– смешался священник.
– Возможно, вам будет проще говорить в исповедальне, когда мы не будем видеть друг друга.

– Но мы ведь с вами все равно будем знать, кто с кем говорит, - пожал плечами Линдейл, - А тайна исповеди священна в любом случае, верно?

Неожиданное требование отца Блейка смутило его сперва, но потом пришло желание попробовать рассказать все. Джонатан внезапно вспомнил, что никогда и никому не говорил о своем прошлом, даже Алисе, но оно прорывалась подспудно, помимо его воли, практически в каждой его стычке с Морганом, когда парень в очередной раз выводил его из себя. Тогда, быть может, его история действительно нуждается в том, чтобы быть услышанной, а раз так, она должна прозвучать. Всего один раз. Для того, кто не откроет рта, чтобы ее пересказать. Никогда.

– Да, - кивнул отец Блейк.
– Тайна исповеди в любом случае не будет открыта никому.

– Но вы...
– медленно проговорил Джон, - Сами вы хотите это услышать? Эта история не из приятных. Уверены ли вы...

– А почему нет.
– прервал его отец Блейк, подавляя зевоту, - Зачем вы пришли ко мне? Зачем вам венчаться с...

Джон поднял руку, призывая к молчанию, потом ответил, немного помедлив:

– Вы должны понять, что не можете спасти мою душу. Я это знаю, и вы должны знать. Даже индейская кровь, думаю, тут не причем, это кровь белого породила жестокость. Я проклят, и никакая епитимья этого не искупит. Никакое, самое суровое церковное наказание. Ведь я хотел этого, жил желанием уничтожить их долгих пять лет, и если кто-нибудь станет снова угрожать мне или ей... я сделаю это, сделаю это вновь, я знаю. Все, что я делаю сейчас, это ради нее и, возможно, ради... Так уверены ли вы, что хотите знать?