"...Хочу уведомить вас..." уведомить, да...

Тонкий, чрезвычайно тщательно запечатанный конверт, приготовленный, как видно давно, который его дрожащие, трясущиеся пальцы, все еще ощущающие тепло неподвижного тела, извлекли из залитого кровью нагрудного кармана рубашки.

"...о том, что я скрывал много лет..."

...сразу после того, как он, Майкл О'Руни, подошел поближе и прикончил его выстрелом в голову, уже после того, как Рональд всадил кусок свинца в спину и они оттащили его в переулок. Он тогда все еще цеплялся за жизнь, казалось, даже протрезвел от той дряни, которую курил незадолго до...

"...скрывал много лет правду, покрывал преступника, можно даже сказать лжесвидетельствовал, если вам это угодно, хоть и не был в то время под присягой, потому что для меня это одно. Ибо твердо знал..."

Это был случай... Просто счастливое стечение обстоятельств, невероятное везение... Мысль обыскать, посмотреть, нет ли при нем чего-нибудь стоящего, пришла внезапно.

"...знал, и не секунды не сомневался, что не Морган Джуннайт виновен в убийстве мисс... (опять пятна крови, но имени и не надо было, он, Майкл О'Руни, и так знал слишком хорошо, что было написано там), а мой кузен, которому я помог исчезнуть, ценой жизни и честного имя невиновного, человек, зовущийся ныне Майклом О'Руни..." Майклом О'Руни, да...

Рональд, сидя на бидоне керосина, заявил, что не хочет пачкаться, а при выстреле в упор это произойдет непременно, что добить его надо, что свою работу стрелка на сегодня он уже сделал и еще должен будет оттащить тело в лес и сжечь, чтобы никто не опознал. Если бы ни это, он, Майкл О'Руни, конечно же, никогда...

Он закрыл глаза, ужас сдавил горло. Морган Джуннайт... Этот белый шрам... Оуэн, его клятва... Призрак, которым пугал его кузен, призывая к раскаянью, из-за чего они поссорились и не виделись больше трех лет, уже когда оба жили здесь. Да, да. Он слишком подозрительно вел себя все время, постоянно возвращаясь к тому дню... Чертов стукач! И почему Макклахану понадобилось послать именно его, Майкла? Недоверие? Закравшееся подозрение? Записка, конечно, была его идеей, но уже потом, и если Макклахан сомневался... Нет, в любом случае это даже лучше, ведь теперь Майкл полностью уверен в уничтожении всех улик. Как повезло, что удалось перехватить письмо прежде, чем оно попало в чужие руки.

Незнакомец приближался, неумолимый, как сама смерть.

"... Майклом О'Руни настоящее местонахождение которого, в силу ряда причин, не может быть оглашено мною ни сейчас и никогда после, во все дни моей жизни..."

Генри Оуэн должен был исчезнуть бесследно и замолчать навсегда, но его гибель, Майкл О'Руни был теперь в этом уверен, его гибель воскресила куда более страшного призрака, оставшегося не отомщенным, а потому восставшего из могилы, где он лежал последние пару десятков лет, в час, когда умолк навсегда последний свидетель, чтобы самому вершить правосудие.

Кузен журналиста бросился бежать. Ноги несли его сами, машинально, на уровне инстинкта, кричащего, что для выживания необходимо очутиться как можно дальше.

Майкл О'Руни мчался по направлению к приличному кварталу, а Ланс за ним, оглашая городок криками о помощи. Вскинув револьвер, Морган выстрелил, но проклятые контуры снова разъехались, и он не мог бы поручиться, что попал в кого-то из четверых, бегущих по улице, по крайней мере, ни один из них не упал. Чертыхнувшись, стрелок протер глаза и потряс головой, как гризли с больным зубом, потом двинулся за своей добычей, вытащив револьвер и держа его, на всякий случай, в опущенной руке. Горящие глаза из-под полей шляпы беспокойно обшаривали замутненной сыплющейся с неба завесой крупы пейзаж в поисках человека, ненависть к которому питала силы ганфайтера. Напряжения он не испытывал, скорее им владела бесшабашная удаль и, казалось, не было ничего, чего Морган не смог бы. Джуннайт даже начал насвистывать "Маршируя по Джорджии". Большая часть войны прошла мимо, но она въелась в его кровь, и Морган получал неизъяснимое мрачное удовлетворение, слушая рассказы о Походе к Морю или напевая победные марши северян. Громкий переливчатый свист откликнулся издалека, из-за редеющего с каждой минутой снежного тумана: это была песенка, которую Морган слышал всего один раз, но которая доводила его до бешенства.

– ...Корабль противника мы потопили

В щепки его превратили,

Тогда растерялися янки,

А мы захватили их звездную тряпку...
– звенели неспетые слова, отдаваясь в памяти Моргана, будто намертво сцепившись с этим свистом.

Из дома выскочили люди Уилберна, переполошенные криками Майкла О'Руни и Ланса, и стали озираться в поисках врага. Наемники с "Ленивой М" не замедлили появиться, но взгляд Моргана был прикован лишь к одному размытому силуэту, бредущему по улице навстречу, припадая на одну ногу.

– Лошадок этой тряпкой вытирали...
– беспечно свирепое веселье, звучавшее в свисте Линдейла передалось и Моргану, будто затекая внутрь его и заставляя кипеть кровь.
– ...Я вам не хвастаю, мы лихо воевали!

– Нас немного осталось, Тех, кто вышел на старт,

Ведь каждый бой в той войне был похож на ад.

Слышалась в свисте несломленная гордость, раздавленного Анакондой и Шерманом юга, частью которого был Джонатан Линдейл, и Морган внезапно понял, что перед ним достойный противник, не пасующий, не боящийся; а две враждебные мелодии сливались и, сталкиваясь, звучали в унисон холодной яростью. Стало немного проясняться, снег почти перестал, сквозь разрывы в тучах все чаще проблескивало солнце.

Джуннайт вскинул руку с револьвером, он не думал о том, что будет дальше.

Изо всех дверей и переулков вдруг побежали, будто подчиняясь чьему-то сигналу, что-то крича и стреляя на бегу, люди с "Ленивой М" и наемники из Сван-вэлли, они мгновенно сблизились на расстояние выстрела, разделив неудержимым людским потоком непримиримых врагов, и грохот сотряс Иглз-Нест.

Морган и Линдейл бросились вперед, в это трещащее смертью море, ища глазами врага. Они увидели друг друга в один и тот же момент и вскинули оружие. Их нервы - на пределе, пальцы - на спуске, глаза - на цели...