– - Глянь, -- толкнул Толика. -- Голова торчит, а вон другая появилась!

– - Тише ты, вижу.

– - А если они с автоматами? Кепки вроде мадьярские...

– - Похоже...

– - Давай пальнем.

– - Ты что! Спугнем, потом ищи их... -- Стали думать, как выманить незнакомцев из леса. Васька предлагал пострелять, авось испугаются и сами выйдут. У Толика был другой план: Васька останется в кустах, а он выйдет без карабина и крикнет, чтоб и чужаки выходили.

– - А если стрелять начнут? -- спросил Васька.

– - Да ты пойми: они боятся. Сам же говорил!

Толик был уверен, что те, кто прячется, стрелять не будут. Придвинув свой карабин к Ваське, он встал и, выйдя из кустов, громко крикнул:

– - Э-эй, выходите! Звал, показывал, что без оружия.
– - Но в ответ тишина, головы исчезли, будто их и не было. Толик кричал еще и еще, но из леса никто не показывался. Васька на всякий случай навел карабин туда, где видел головы, и тоже ждал. Если что -- будет стрелять.

И вдруг кусты раздвинулись и из них с поднятыми руками вышли два мадьярских солдата. В руках и на плечах -- никакого оружия. Мадьяры шли прямо к Толику.

"А что, если оружие у них в карманах и они убьют Толика?" -- подумал Васька. Он выскочил из кустов и, направив карабин на мадьяр, закричал:

– - Стоять! Стоять! Буду шиссен1! -- Завертел туда-сюда стволом карабина. В школе Васька учил немецкий и из армейского лексикона кое-что знал.

Мадьяры остановились и, не опуская рук, повернулись в его сторону. Они были явно испуганы и глядели на Ваську удивленными глазами. А Васька продолжал подавать команды, выкрикивая, что они пленные, что должны ему во всем подчиняться, иначе будет шлехт2. Взмахом руки показал, куда идти. Между тем Толик взял свой карабин, и они вдвоем, держа оружие наготове, повели обросших и небритых мадьярских солдат в Лыково.

Мадьяры вели себя спокойно: шли метрах в пяти от ребят с поднятыми руками, лишь изредка поворачивая головы в сторону конвоиров. Пленных привели к дому, где размещалось правление. Пока шли по улице, люди подсобрались. А Толик с Васькой чувствовали себя на седьмом небе: никому еще не доводилось вести пленных мадьяр по своему селу. Но напряжение у ребят спало, когда председатель обыскал задержанных и ничего подозрительного в их карманах не нашел. Потом завел в дом для допроса. Толик с Васькой сели рядом и рассказали, как все было.

Допросить мадьяр было непросто. Они по-русски знали всего лишь несколько слов, а председатель с ребятами венгерский язык не понимали. Кое-как разобрались, что когда они болели и лежали в лесной землянке, отступавшие сослуживцы их попросту бросили. Спасло то, что им оставили много продуктов. Но еда закончилась, не стало спичек, вот и решили сходить в село. Несколько раз выбирались из леса, но в село идти опасались. Разводить огонь с помощью кресала, камешка и трута так и не научились. В землянке было сыро, не хватало солнца, и они стали опять болеть. Словами и жестами мадьяры убеждали председателя, что они не опасны и для них война кончилась, ей -- капут!

Председатель слушал, слушал, а потом сказал Ваське:

– - Сходи-ка, глянь -- не разошлись ли бабы?

Васька быстро вернулся.

– - Нет, стоят, гутарют.

Председатель вышел на улицу. Что он сказал бабам, ребята не слышали, но вскоре те стали подходить к правлению с едой: кто с хлебом и вареной картошкой, а кто с молоком или свеклой. Кто-то даже принес борща. Покормили голодных мадьярских солдат у кого чем было. Ночевали пленные в правлении, правда, для их охраны председатель распорядился выставить часового. А на другой день Толик с Васькой сопроводили мадьяр в Подгорное, где сдали их в отдел милиции. Дальнейшая судьба этих пленных неизвестна.