– Выгонять их не надо, - заверил я Мельникова.
– Работа для них всегда найдется. По крайней мере, они будут помогать нам завод ставить. Ведь насколько я понимаю, для производства нашего изобретения нам необходима уйма карболовой кислоты и формальдегида, правильно?

– Правильно, - согласился со мной ведущий химик. И добавил, - еще соляная кислота требуется. А карболовую кислоту и формальдегид хорошо бы самим делать. Но для этого необходимы серная кислота, бензол, каустик, метанол..., - он мечтательно вздохнул, предвкушая непочатый край работы.
– Много чего необходимо.

– Ну вот, Евгений Адамович, вы и описали для вашей группы новый фронт работ. Вы не торопясь распишите техпроцесс или как вы там его называете, посоветуйтесь с Поповым. Он вам подскажет к кому можно обратиться за помощью в этом деле, да и сам чем может поможет. За границу съездите, подберите оборудование. За годик-два управитесь, а там и для завода денег подкопим. А пока, чтобы вы не скучали, пошукайте там в вашей среде способ промышленного изготовления поливинилхлорида. Очень уж перспективная тема.

На этом мы и расстались. Мельников ушел довольный и окрыленный перспективами, а я, прихватив с собой полученные образцы, пошел искать Попова. Завод заводом, но настало время налаживать изготовление давнообещщанных самому себе телефонов. А на первых порах можно обходиться и без гигантизма, а потихонечку закупать себе фенол, формальдегид и соляную кислоту в небольших количествах. И кстати, придумать бы новое название для карболита, а то это мне не нравится. Слишком уж очевидное для пытливых умов - еще догадаются из каких компонентов состоит. Хотя... фенольный запашок от образцов стоит такой, что не догадаться понимающему человеку будет трудно. Поэтому, черт с ним, пусть новое вещество будет карболитом.

В марте в столице Российской Империи был ажиотаж - в город с группой приезжал Собинов. Тот самый, который Леонид Витальевич! Маринка мне все уши про него прожужжала, охала и ахала круглыми сутками и настоятельно требовала сводить ее в Мариинский театр. И обязательно приобрести самые лучшие места! Каких бы это денег не стоило. И я ей пообещал, втайне кляня себя за дремучесть. Я не знал кто такой Собинов! Шаляпина с его волшебным голосом, способным заставить вибрировать самый толстый нерв, знал, а вот Собинова нет. Стыд мне и позор.

Билеты я приобрел на одни из самых лучших мест, хотя это и влетело мне в копеечку. Купил на себя с Маринкой, Мишке с Анной Павловной и Попову с супругой. А когда я удивленно спросил друга о том, кто это такой Собинов и из-за чего вся светская богема сошла с ума, то он, вскинув удивленно брови, спросил:

– Ты что и вправду о нем ни разу не слышал?

– Нет, ни разу, - сокрушенно сознался я.

– Да ты что! Это же величайший тенор современности или как его еще называют лирический соловей Большого Театра!
– и он засмеялся беззлобно. А потом, несильно хлопнув меня по плечу, сознался, - да ладно, Вась, я сам о нем до прошлой недели ничего не слышал. Пока мне Аннушка газету под нос не сунула. А про соловья это я от себя ляпнул.

И он отвернулся к зеркалу, с мучением вглядываясь в свое отражение. Фрак, что пошили на заказ, сидел на нем как влитой и подчеркивал каждый мускул на руках и груди. И это Мишке не нравилось.

– Просил же пошить так, чтобы не стеснял, - пожаловался он и, согнув руки в локтях, попробовал их свести. Но не смог, хруст ниток подсказал, что не следует делать глупостей. Новый фрак пошить просто не успеют. А на выступление ехать уже завтра. Но все равно, Мишка во фраке в обтяжку выглядел как Аполлон во плоти, Анна Павловна получит серьезный повод для ревности.

– А супруга твоя к этому мероприятию как относится?
– спросил я.

Он пожал плечами.

– Нормально, как все женщины. Хочет сходить, себя показать, на других поглазеть. Платье себе купила шикарное, брюликами обвешается. А на Собинова ей, в принципе, плевать. Как, впрочем, и на Шаляпина. Она киношки больше любит.

– Черт, - ругнулся я, подскакивая со стула.
– Украшения! Я же совсем о низ забыл.

– Ты Маришке разве ничего не покупал?

– Покупал, но не для таких мероприятий. Ну ладно, Мишка, ты тут давай, прихорашивайся, а мне срочно с супругой в ювелирный надо.

– Ага, давай, - кивнул он и, бросив в зеркало еще один взгляд, глубоко вздохнул.
– Нет, ну что за люди! Просил же посвободнее....

Вечер следующего дня, день икс, мероприятие, когда элита столичной аристократии выгуливает свое богатство и кичится блеском бриллиантов, неотвратимо настал. Казалось, на Театральной площади собрался весь бомонд, некуда было плюнуть, чтобы не попасть в знатока и ценителя оперного искусства. Все были в предвкушении.

Мы подъехали к Мариинскому театру на двух крытых каретах. Снаружи было прохладно, дул неприятный ветер, принося с собой запах сырости. Мы, как и остальной народ, поспешили скрыться в театре, где у нас в гардеробе охотно перехватили верхнюю одежду, обнажив блеск камней и золота. Мы выглядели шикарно. Я, Мишка и Попов в черных парадных фраках, в начищенных до зеркального блеска штиблетах, наши супруги в эффектных платьях и в драгоценностях, обвешанных с головы до ног. Маринка счастливо сияла, демонстрируя случайным зрителям гигантские изумруды в серьгах и элегантное колье, что аккуратно ложилось в ложбинку неглубокого декольте. Эх, потратился же я вчера, даже страшно стало....