— Эй, 508! Почему ты молчал, что твоя комната прямо над моей.

Сент-Клер улыбается.

— Возможно, я не хотел, чтобы ты жаловалась, что я громко топаю по ночам.

— Дружище, а ты, правда, топаешь.

— Я знаю. Извини.

Он смеётся и придерживает для меня дверь. Его комната оказывается аккуратней, чем я ожидала. Я всегда представляла, что у парней отвратительные спальни, — горы нестиранных боксёрских трусов и пропитавшихся потом нижних рубашек, незастеленные кровати с простынями, которые не меняли неделями, плакаты пивных бутылок и женщин в неоновых бикини, пустые банки из-под содовой, мешки чипсов, разбросанные модельки самолётов и видеоигры.

Так выглядит комната Мэтта, и я всегда испытывала к ней отвращение. Никогда не знаешь, вдруг под попу подвернётся пакет соуса от «Тако Бэл».

Но комната Сент-Клера опрятна. Кровать заправлена, а на полу лишь одна маленькая стопка одежды. Никаких оборванных плакатов, только старинная карта мира над столом и две яркие картины маслом над кроватью. И книги. Я никогда не видела столько книг в одной комнате. Они сложены вдоль стен как башни — толстенные талмуды по истории, изодранные книги в мягкой обложке и... Оксфордский словарь английского языка. Как у Бридж.

— Не могу поверить, что знаю двух сумасшедших обладателей Оксфордского словаря.

— О? И кто второй?

— Бридж. Боже! Твои новые?

Корешки яркие и блестящие. Собранию Бриджет пару десятков лет: книги уже изодрались и расклеились.

Сент-Клер выглядит смущённым. Оксфордский словарь английского языка стоит тысячу долларов, и хоть мы никогда не затрагиваем тему денег, он знает, что у меня нет средств на карманные расходы, как у остальной части наших одноклассников. Это и так понятно, если я заказываю самую дешёвую еду в меню каждый раз, когда мы куда-нибудь выбираемся поесть. Может, папа и хотел дать мне необычное образование, но он не обеспокоился моим ежедневным содержанием. Я дважды просила его увеличить сумму еженедельных расходов, но он отказывал, пояснив, что я должна учиться жить на ограниченную сумму. А это тяжело, так как он не дал мне достаточно средств с самого начала.

— А как у неё дела с группой? — спрашивает Сент-Клер, меняя тему. — Она станет их барабанщиком?

— Да, первая репетиция в эти выходные.

— Это группа того парня… Бакенбарды, правильно?

Сент-Клер знает имя Тофа. Он пытается вывести меня из себя, но я не ведусь.

— Да. Так что там у тебя?

— Вот.

Он вручает мне жёлтый раздутый конверт со стола, и мой желудок начинает танцевать как на дне рождения. Открываю пакет. На пол падает маленький кусочек ткани. Канадский флаг.

Поднимаю его.

— Гм. Спасибо?

Сент-Клер бросает Шапку на кровать и взлохмачивает волосы. Пряди разлетаются во все стороны.

— Будешь носить на рюкзаке, и люди не станут принимать тебя за американку. Европейцы намного больше прощают канадцам.

Смеюсь.

— Я люблю его. Спасибо.

— Ты не обижена?

— Нет, он идеален.

— Пришлось заказывать онлайн, именно поэтому это заняло так много времени. Не знаю, где найти такой в Париже, прости. — Он ныряет в ящик письменного стола и вытаскивает английскую булавку, забирает у меня крошечный флаг с кленовым листком и аккуратно прикрепляет к карману моего рюкзака. — Вот. Теперь ты официально гражданка Канады. Попытайся не злоупотребить новой властью.

— Обещать не буду. Сегодня вечером Париж мой.

— Ладно. — Он делает паузу. — Ты это заслужила.

Мы оба останавливаемся. Он так близок ко мне. Не сводит глаз от моего лица, и моё сердце мучительно стучит в груди. Отстраняюсь и отвожу взгляд. Тоф. Мне нравится Тоф, а не Сент-Клер. Почему я должна продолжать напоминать себе об этом? Сент-Клер занят.

— Это твои работы? — Я отчаянно пытаюсь изменить атмосферу. — Картины над кроватью?

Оглядываюсь, но Сент-Клер всё ещё смотрит на меня.

Он кусает ноготь большого пальца, прежде чем ответить. Его голос звучит странно.

— Нет. Мамины.

— Правда? Они потрясные. Очень, очень… хорошие.

— Анна...

— Эти места находятся здесь, в Париже?

— Нет, это улица, на которой я рос. В Лондоне.

— О!

— Анна...

— Гм?

Я стою спиной к нему, пытаясь рассмотреть картины. Они действительно великолепны. Я просто не могу сосредоточиться. Конечно, это не Париж. Я должка была догадаться…

— Тот парень. Бакенбарды. Он тебе нравится?

Сутулю плечи.

— Ты уже спрашивал.

— Я хотел узнать, — он нервничает. — Твои чувства не изменились? С тех пор как ты переехала сюда?

До меня не сразу доходит суть вопроса.

— Вопрос не в том, что чувствую я, — говорю я наконец. — Он мне интересен, но... Я не знаю, интересуется ли он всё ещё мной.

Сент-Клер предпринимает ещё один шаг.

— Он всё ещё звонит?

— Да. Не часто. Но да.

— Ладно. Хорошо, я понял, — говорит он, моргая. — Это твой ответ.