– Проходи, - махнула рукой ведьма.

– Я мигом, только вещи из телеги заберу, - и повернулась к выходу.

– Нет, вещи не надо, - голос Агнешки стал тихим.
– Здесь ты жить не останешься.

Я как в стену уперлась. Даже подумала, послышалось. Не выгонит же тетка родную кровь в... Да в никуда!

– То есть как?
– Нахмурилась.

– А вот так, - ведьма отвернулась.
– У тебя муж есть, - добавила нехотя.
– До темноты уезжай.

Вот оно что... Вацлав и тут постарался!

Я горько усмехнулась.

– Продала меня?
– Тихо спросила.

Агнешка вскинула голову. В глазах мелькнула неприкрытая боль. Она хотела что-то сказать, но передумала. Отошла к печи, сунула дров, разожгла огонь и поставила котелок с водой на чугунную плиту. Я осталась стоять у двери. Ни туда, ни сюда. По щекам текли слезы. Губы дрожали. Сердце полыхало черной яростью. Что он ей предложил такого, что на свою сторону перетянул? Горло сжал тугой спазм. Надо... или отпустить себя или сжать зубы и проглотить. Стерпеть. Как всегда. Как раньше было.

– Тварь!

От моего крика тетка вздрогнула.

Мешочек со собором выпал из ее рук и укатился под лавку. Сама она сгорбилась и поникла разом.

Я выскочила из избы на крыльцо, подошла к телеге, на борт оперлась и разрыдалась. Долго из меня злость выходила. Со рвотой. С желчью. С воем. Не плакала я, а оплакивала свою жизнь жизнь искалеченную. Свою любовь поруганную. Не оставил мне Князь выбора. Или хочет увидеть, как буду на коленях у ног его ползать да сапоги целовать?

А ведь буду. И ползать. И целовать.

Тетка появилась, когда я уже умывалась колодезной водицей. Она позвала меня в дом, где уже стояла нехитрая снедь на столе: вареные яйца, горячий отвар, да крынка сливок. Хлеба не было, но и не полез бы мне сейчас кусок в горло. И так давилась. Агнешка сидела напротив. Голову опустила, видимо не в силах смотреть не меня. Молчала. Только пальцами с отросшими коричневыми когтями легонько постукивали по выщербленной старой столешнице.

– Спасибо, - поблагодарила я.
– За все, - не удержалась от ехидства.
– Поеду я.

– Как скажешь, - голос ведьмы дрогнул. Она вышла со мной на крыльцо, довела до телеги. Помогла взобраться и отворила ворота. Я проезжала мимо, когда услышала: - Прости.

Я отвернулась.

Что тут скажешь? Понять. Понимаю, но прощать не обязана. А вот помочь... Что же такое Князь предложил ей? Я остановила телегу, спешилась и позвала Хозяина Леса. Его глаза и уши повсюду, глядишь и вызнаю.

– Ну что, безголовая, доехала?
– зеленоволосый старец появился из вихря жухлых листьев.
– Как дорожка моя? Мягка ли?

Я кивнула и стала незаметно подбираться к деду. Главное, не спугнуть, а то второй раз не дозваться будет.

– Расстарался ты на славу, Хозяюшка. Одно удовольствие ехать было. Только скажи, будь добр, ради кого старался-то: меня или Князюшки своего дорогого?

– Коли можно двум дорогим людям угодить, то почему бы и не двоим сразу?
– самодовольно усмехнулся Лешик.

– И то правда...
– я рванулась вперед, хватанула Хозяина за бороду и на кулак ее намотала, пока не опомнился.
– А теперь, будь еще добрее, Хозяюшка, угоди мне еще разок...

– Ты чегой-то, Янэ? Гнилой ягоды объелась?
– попробовал вырваться из моей хватки Леший.

– Я-то? Я нет, а вот кое-кто явно ее перебрал. Ничего мне рассказать не хочешь?

– Ты о чем?!
– изумился Хозяин Леса. И впору поверить, да глаза у него стрельнули...

– Ты знаешь, - прошипел.
– Говори или я твою бороденьку по волоску выдергаю!
– и для наглядности дернула.

– Больно!
– заверещал Леший.
– Отпусти!
– и давай руками бороду к себе тянуть.

– Ага, разбежалась! Я отпущу и ищи- свищи тебя - ветра в чистом поле!
– я помнила что мне тетка говорила про Лешего и ему подобных, они только в человеческих руках сговорчивыми становятся, в прямом смысле. Не терпит их колдовство прикосновения теплых рук.
– А ну говори, что Вацлав Агнешка пообещал?

– Не обещал он!
– отнекивался Хозяин.
– Пусти!

– Врешь!

– Да не вру! Не обещал он - грозился...

– Да? Занятно... И что же сказал?
– прищурилась. Бороду держала крепко.