– Да что-что... И так понятно: сказал, выгонит. А ей без нашего леса никак. Сама знаешь, не хочет она кровопийцей становится, - Леший пожал плечами.
– Только она вроде как отказалась...

– Отказалась? А почему меня тогда выгнала?

– Откуда мне знать?!
– возмутился Лешик.
– Может передумала?

– Может и передумала, - согласилась я.

И задумалась.

Нечисто тут что-то.

Слово родственницы - кремень. Сказано - сделано. Всегда так было. Да и меня она всегда от Вацлава защищала. Ой, не нравится мне все это.

– Не веришь?
– спросил Хозяин.
– Сама поди и у Князя спроси, а меня отпусти. А то ведь я и обидеться могу...

Может. Он все может.

Я отпустила. Не стоит отношения с Лешим окончательно портить. Старичок вмиг исчез, оставив меня посередь дороги.

Я потопталась на месте, взгромоздилась на телегу и тронула поводья. Похоже, к Вацлав заглянуть стоит. И хорошо, что сейчас, пока не боюсь я его, пока сердце другим занято. Авось и не покажу своего страха, да и поизжился он изрядно. Я не та затюканная курица, что из Соснового Бора улепетывала.

Деревня встретила меня открытыми ртами. Узнали все и сразу, да не могли глазам поверить. А уж когда я прямиком к дому старосты направилась, так вовсе очумели. Видать решили, что я с порога отношения выяснять намерена. А пусть бы и так! Право имею! Может и жена, но свою жизнь перекраивать без моего на то позволения никому не дам. Я привязала коника к ограде и пнула калитку. Вацлав был во дворе, а с ним и еще пара оборотней, завсегда рядом теревшиеся. Меня явно не ждали.

Вацлав смотрел только на мое лицо. Не отрываясь, и, кажется, не дыша. Он испытывал радость. Дикую, животную и видно, подойти хочется, аж ноги подрагивают, но что-то держит оборотня на месте и он ждет.

Чего?

Да мне-то откуда знать?!

Я нахмурилась и первой отвела взгляд.

Первым отошел Косень. Он поднялся, широко ухмыльнулся и развел руками:

– Глядите-ка кто к нам пожаловал!

– Не к вам. К нему, - обрубила я сразу.

– У-тю, какая серьезная!
– не понял намека мужик.
– Не хочешь сперва поздороваться?

– А кому мне здесь здравия желать?
– выгнула бровь и взглянула на Вацлава.

Он дернулся словно получил по лицу наотмашь. И радость из его глаз ушла. Колючим стал взгляд. Недобрым. Искривила губы злоба лютая. Выглянул из человеческой оболочки зверь и заворчал глухо с угрозой.

Я отпрянула, испугавшись. Показалось - оборотится. Вот прям сейчас при мне и сбросит шкуру человеческую, а потом за руку зубами схватит и потащит к реке, да не разводится - топить. С глаз долой, из сердца вон, а там уж и не вспомнит никто, что была такая Янэшка Шиковча.

Но нет. Удержался. Окатил холодом и в бумагу, на коленях разложенную уткнулся. И сразу дышать легче стало. Притихшая своенравность опять голову подняла, да Князя трогать не стала, что полегче и подоступнее выбрала.

– Мне хотя бы. Или я тоже тебе чем-то не угодил?
– с намеком произнес оборотень.

Нет, от Косеня я плохо не видала. Хорошего, впрочем тоже, но любезничать с прихвостнями Вацлава не собиралась.

– Ты - ничем. Но я и не к тебе пришла. Вацлав, поговорить надо.

Оборотень наконец оторвался от письма, которое читал.

Его взгляд стал тусклым. Он мазнул по мне вскользь, не задерживаясь, и снова вернулся к бумаге.

Это как так?!

– Вацлав!
– я шагнула вперед.

– Уберите ее, - усталый вздох.

И меня схватили под белы рученьки, рот зажали и в избу поволокли. Засунули в чулан и дверь снаружи закрыли.

Вот же ядрена кочерыжка!

Крушила я чулан долго.

***

Я проснулась от клацания засова. Потянулась, встала и настороженно уставилась на дверь. Это насколько меня сюда упрятали, что я задремать успела?

Яркая полоска света расчертила мрак чулана. Дверь отворилась, пригласив к выходу. Черный силуэт обрел черты давешнего Косеня. Мужик отвесил издевательский поклон и посторонился, пропуская меня в сени. Махнул рукой в сторону комнаты.

Вацлав сидел на лавке у окна. Вид Князя был усталый донельзя. Глаза ввалились. Подбородок заострился. Губы упрямо сжаты. Но во взгляде все то же презрение.

А говорил любит...

А говорил ли...

Может приснилось мне все?

– Оставь нас, - велел Косеню. Тот и ушел. Тихо, но дышать сразу стало свободнее. И спина распрямилась.
– Ты зачем пришла?
– Вацлав потер виски.

Сердце дрогнуло и пустилось в пляс. Как он так может? Знает ведь, а притворяется щенком невинным.