– Отлично, – ответил я, – жалуйтесь сейчас же. Он будет наверняка доволен. Но я не думаю, что муж поможет вам избежать неприятностей. Ваш друг Жак Трисби лежит у себя дома с пулей в спине. Рядом с трупом – ваш автоматический револьвер.

Из груди ее вырвался негромкий вздох:

– Вы лжете!

– Хорошо, тогда сидите и спокойно ждите Ренкина, – сказал я. – Больше мне нет дела до вас. Я рискую головой, разговаривая с вами по телефону.

Она продолжала учащенно дышать в трубку.

– Вы говорите, он убит?

– Да, он мертв. Теперь ответьте на вопрос: где вы были между пятью и шестью вечера?

– Здесь, в своей комнате.

– Вас кто-нибудь видел?

– Нет, я была одна.

– Секретарша не заходила к вам?

– Она в это время отсутствовала.

– Что вы сделали с револьвером, который я вам отдал?

– Положила в спальне.

– Кто мог его взять?

– Кто угодно. Шкаф не был заперт.

– К вам никто не приходил?

– Нет.

Нахмурившись, я посмотрел на стену.

– Не знаю, почему у меня появилось желание помочь вам, – сказал я. – Ваш револьвер со мной, я забрал его из спальни Трисби. После анализа пули полиция, возможно, установит, что стреляли из вашего оружия, но будем надеяться, что ей не повезет. Кажется, кто-то хочет спихнуть на вас вину за убийство Трисби. В общем, сидите тихо и молитесь, чтобы господь помог вам выпутаться из этой истории.

Прежде чем она успела что-нибудь сказать, я положил трубку.

Я осторожно вышел из «Белой дачи», погасив всюду свет и заперев двери.

Когда я вернулся домой, было четверть одиннадцатого. Под пальмами стоял одинокий «кадиллак» с потушенными фарами. В окнах бунгало света не было. Я вошел в темный холл. Здесь, включив свет, я некоторое время стоял прислушиваясь, не убирая руки с револьвера.

– Это ты, Лу? – раздался голос Марго.

– Что ты делаешь в темноте? – спросил я, проходя в спальню.

Она лежала возле окна, и в свете луны неясно вырисовывался ее силуэт.

– Я люблю смотреть на море, – ответила Марго. – Не включай электричество, дорогой.

На ней была лишь черная шелковая пелерина, через которую просвечивало тело. Она протянула мне руку.

– Подойди ближе и сядь, Лу, – сказала она. – Здесь хорошо, не правда ли? Нет ничего прекрасней ночного моря!

Я сел рядом, но руки не взял. Образ мертвого Трисби, стоявший перед глазами, не располагал к интимности.

– Что-нибудь случилось, дорогой?

– Марго, ведь ты была когда-то влюблена в Трисби?

Наступила длительная пауза, и ее рука опустилась.

– Да, – ответила она наконец с отчужденностью в голосе, – я была влюблена. Мне нравилось в нем здоровье и сила и даже поразительное самомнение. Слава богу, мое чувство исчезло так же быстро, как и возникло. Я никогда не прощу себе это увлечение.

– Все мы совершаем в жизни ошибки, о которых потом сожалеем, – заметил я, отыскивая в кармане сигарету. Прикуривая от зажигалки, я видел, что она, приподняв голову, смотрит на меня широко открытыми глазами.

– С Жаком что-нибудь случилось? Ты был там?

– Он убит. Его застрелили.

– Убит? – Из ее груди вырвался стон. – О, Лу! Он обращался со мной жестоко и подло, но в нем было что-то…

Не закончив фразы, она умолкла.

– Это, конечно, Бриджетт! – сказала она через минуту.

– Я не уверен.

Внезапно Марго села.

– Я не сомневаюсь, что это сделала Бриджетт. Ведь она пыталась убить его, разве не так? – Спустив ноги с кушетки, Марго продолжала: – Она убила его! Но ничего, безнаказанно ей это не пройдет! Отец добьется правды!

– Предположим, добьется, а что дальше?

В темноте я почувствовал на себе ее пристальный взгляд.

– Как что? Он выкинет ее из дома!

– Я полагал, ты не станешь впутывать в это дело полицию, – спокойно заметил я.

– Конечно, нет, полиция ничего не будет знать. Отец просто вышвырнет ее вон.

В окно я увидел, как к бунгало на большой скорости приближался автомобиль, на крыше которого мигала красно-синяя сигнальная лампа.

– Не думаю, что полицейские останутся в стороне, – сказал я, поднимаясь. – Через минуту они будут здесь. – Я вышел в холл и сунул оба револьвера – свой и миссис Криди – в ящик тумбочки.

Машина остановилась перед домом, и из нее вылез Ренкин в сопровождении сержанта Кенди.

Я вышел навстречу.

– Мне надо поговорить с вами, – сказал Ренкин. – Пойдемте в бунгало.

– Обернитесь, лейтенант, – негромко произнес я, и вы, возможно, передумаете.

Ренкин посмотрел на «кадиллак» и на стоявший рядом «бьюик».

– Ну и что? – спросил он.

– Вы, конечно, знаете, кто владелец «кадиллака». Если вас не интересует капитанское звание, входите. Но тогда – я это гарантирую – вам не видать повышения, как своих ушей.