— Призраки?

— Не уверен, что это именно призраки, — сказал староста. — Но да – твари, живущие в развалинах. Ночью они становятся активнее. Заносит их и сюда. Двух–трех человек не заметят, но группу обязательно почувствуют.

— Беда… – протянул Андрей и зевнул. — И что мне делать?

— Сейчас подумаем, — Степан Михайлович прошелся по комнате. — Во–первых, Аленка, брысь домой. Не хватало мне потом перед твоей матушкой отчитываться, где пропадала.

— Она и так знает, где, — удивилась девушка.

— Что я сказал?

Он не повысил голос, никаких угроз, но Алена больше не спорила – вышла из-за стола, попрощалась и растворилась в темноте комнаты.

— У вас есть что-то вроде кофе или крепкого чая? — спросил Андрей.

— Чай. Травяной.

— Можно попросить? И я, наверное, пойду на улицу. Это можно? В тепле не выдержу – уже сейчас выключаюсь.

Староста отошел за печку.

— Извини, обещал тебя накормить горячим, а обманул, — проговорил из темноты. — Совсем мы от гостей отвыкли здесь.

— И что, за двадцать лет никто не приходил извне?

— Ты первый. Знаешь, я ведь до всего случившегося в местной школе работал. Директором. Скажи мне кто тогда, что придется жить за деревянным частоколом и управлять целой общиной, — поднял бы на смех. Я и во всю эту чертовщину с кошмарами и сумасшедшими поверил не сразу. А уж про призраков и вовсе молчу.

— Почему вы ничего не сделали, когда ваши ученики начали терроризировать город? — спросил Андрей.

Степан Михайлович вернулся с большой чашкой, до краев наполненной душистой жидкостью. Аромат стоял такой, будто оказался на цветущем поле.

— Трусом был.

Андрей отхлебнул чай. В голову точно электрический разряд ударил. Напиток действительно хорош. То, что он привык пить в том, внешнем мире, теперь казалось просто водой.

— А сейчас? — спросил старосту.

— Сейчас? — вздохнул тот. — Сейчас глупо махать палкой и бить себя в грудь. Мы все виноваты в случившемся. Мой вклад в этот котел – самый большой. Мои ученики стали насильниками и убийцами. Значит – я недосмотрел. Я не сумел сделать из них людей. Звереныши – дети своего времени. Правильно говорится: ошибки учителей не так заметны, но в конечном итоге обходятся людям очень дорого.

— Но ошибки можно попытаться исправить. Даже сейчас. Если вы уверены в источнике ваших бед, почему ничего не делаете?

— Делаем. Но очень медленно. Мы пытаемся восстановить храм. Знаешь, в его руинах до сих пор находят останки человеческих тел. Даже теперь. Возможно, все закончится, когда мы доведем работу до конца.

— Что мешает? Времени много прошло.

— Отсутствие специалистов. Да и начали восстановление не так давно.

Андрей допил чай. Удивительно, но напиток действительно бодрил. Лучше всякого кофе.

— Понятно. Могу я посмотреть на эту церковь?

— Утром.

— Это я уже понял. Ладно, не буду вам мешать, — Андрей поднял. — Пойду во двор. Чувствую, ночь предстоит долгая.

Ночь действительно тянулась нескончаемой пеленой. Впрочем, Андрей коротал ее не в одиночестве. К нему подходили люди – мужчины и женщины. По одному – по двое. Расспрашивали, что-то рассказывали сами. Но в основном – слушали. Кого-то больше интересовал сам Андрей с его способностью ходить между двумя городами. Кому-то пришлось рассказывать о том, как изменился мир за двадцать лет. К тому времени, когда в лесу начало светлеть, казалось, у бродящего по двору гостя успела перебывать вся взрослая часть деревни.

Чтобы не замерзнуть (ночь все же выдалась прохладной и сырой) пришлось периодически бегать между домами. Андрей чувствовал себя полным идиотом, когда разминался посреди самой большой деревенской улицы или отжимался, забросив ноги на сруб, стоящего тут же колодца. Тренировка длиной в восемь часов.

Особенно запомнился визит мужичка лет шестидесяти. Небольшого роста, сутулящийся, с обширной залысиной и длинной жидкой бороденкой. Он подошел совершенно бесшумно, поздоровался, сел на лавку. Андрей как раз недавно закончил очередную пробежку и теперь просто ходил вокруг колодца.

А человек просто сидел и молчал. Он даже не смотрел на гостя. Тонкие пальцы теребили полу длинной рубахи, взгляд устремлен куда-то поверх стены частокола. В ночной тиши Андрею даже почудилось еле слышное заунывное пение.

Местный сумасшедший?

— Я могу чем-то помочь? — спросил Андрей.

Странный незнакомец поднял на него взгляд. В неверном свете горящего факела Андрей всмотрелся в узкое исхудалое лицо. Лицо не принадлежало сумасшедшему. Человеку уставшему, возможно, смирившемуся с нелегкой судьбой, но не лишившемуся рассудка.