Что бы ни совершили Три, в эту минуту я гордилась Джессом.

– Ты и правда думал, что можешь убить меня? – спросил Вождь Реформации. – Таков был план на сегодня? Среди всех этих солдат, верных своему делу?

– В последний раз мы подобрались довольно близко, – нахально ухмыляясь, сказал Джесс. Его глаза осматривали все вокруг, на секунду задержались на мне, потом на Чейзе и остановились на Уоллисе.

Рейнхардт согласно хмыкнул:

– Так близко, что я думал, ты погиб при взрыве. К несчастью для тебя этого не случилось.

На меня обрушилось мрачное осознание. Джесс пытался убить Рейнхардта. Он совершил покушение на жизнь Вождя Реформации, когда мы с Чейзом были в Ноксвилле. Все говорили, что за этим стоят Три, даже Девитт подтвердил.

«Некоторые из нас понимали, что происходит», – говорил Джесс.

Доктор Эйден Девитт, который потерял своих девочек – жену и дочь, Кару.

Фрэнк – Френсис Уоллис – который устроился в ФБР, чтобы запустить изменения изнутри, и в итоге убил своего напарника ради спасения уличного мальчишки, Билли.

И Джесс Уэйт. Дядя Чейза. Которого ФБР ложно обвинило с самого начала.

Три человека.

Вождь отцепил от пояса полицейскую дубинку. Джесс расправил плечи.

– Постарайтесь, – с вызовом бросил он.

И Рейнхардт постарался. Он поднял дубинку и обрушил ее на плечо Джесса. Когда тот упал на одно колено, канцлер ударил его по спине, еще раз и еще, пока Джесс не упал на локти. Цепи загремели, когда он попытался разорвать их.

– Прекратите! – услышала я крик Чейза. Но никто, кроме меня, его не слышал. Толпа вновь оживилась, солдаты топали ногами, одобрительно кричали и хлопали, подбадривая своего лидера. Я вцепилась пальцами в металлическую сетку и трясла ее, пытаясь отыскать слабое место и порвать, как будто это могло помочь.

– Думаешь, что можешь меня убить? – заорал Вождь, по его лицу струился пот. – Меня? Сколько гордыни. – Он ударил Джесса в бок. – Сколько самомнения. – Удар по бедру. – На моей стороне президент. – Хруст. – На моей стороне Реформация. – Хруст. – На моей стороне Бог. – Он отошел на шаг назад, явно вымотанный. – А что у тебя? Ничего.

Джесс подполз ко мне. Не потому, что я там стояла, а чтобы избежать ударов. Он встретился со мной глазами, и я увидела, впервые по-настоящему увидела его. Сейчас он не был безразличным, и сдержанным, и защищенным своим сарказмом. Он был напуганным и уставшим, в его глазах читалось сожаление. Может, я и не была тем человеком, которого он хотел бы видеть в эту минуту, но он все равно держался за меня, и я надеялась, что он знает: он не один.

Вождь пнул его ногой в живот, и стоявшие рядом солдаты холодно рассмеялись. Джесс врезался в клетку, металлическая сетка загремела по поддерживающим столбам. С затуманившимися от слез глазами, я просунула пальцы в металлические ячейки, чувствуя, как поднимается его спина с каждым затрудненным вдохом.

«Это всего лишь один человек с тысячей рук. Отруби ему голову – и его конечности потеряют свою цель».

– Джесс, – прошептала я и просунула нож в дырку на уровне его колена. – Я скажу Чейзу, что вы сделали ради него. Я вытащу его отсюда, как и обещала.

Он кивнул, слегка шевельнув подбородком.

Медленно, кривясь от боли, дядя Чейза поднялся на ноги. Его заставило встать что-то глубинное, мощное и неразрушимое.

– Да, – сказал Джесс. – Ну, а на моей стороне семья.

Вождь засмеялся. Вынужденным, ненатуральным смехом, который едва скрывал его ярость.

С по-прежнему связанными руками Джесс бросился на Рейнхардта. Тот расставил ноги, откинул голову назад и засмеялся еще сильнее, как будто был сделан из железа и ничто не могло его сокрушить. Когда они столкнулись в середине ринга, его смех внезапно оборвался.

И только когда Джесс отступил, я увидела, что слева в груди Вождя Реформации торчит нож.

Несколько секунд смех продолжался. Солдаты взревели, оживившись при последнем броске Джесса. Но когда Рейнхардт рухнул на колени, двор наполнился шепотками. К тому времени, когда Вождь сделал последний булькающий вдох, можно было услышать, как падает булавка.

Он упал ничком на ринг, созданный по его воле, и больше не шевелился.

Джесс закрыл глаза, на его лице отражалось умиротворение. Его падения я не видела, но слышала выстрелы. Как минимум дюжину, прежде чем услышала, как он упал на землю.

В течение одного удара сердца во дворе царила ошеломленная тишина, а потом разразился хаос.

Раздались еще выстрелы. Несколько девушек рядом со мной завизжали, а солдат слева от меня попал под перекрестный огонь и свалился на землю. Я проталкивалась между людьми, стараясь пробраться ближе к рингу и заключенным. Возле ворот, где толпились солдаты, меня зажало между двумя телами. Я протиснулась между ними, порвав платье.

Сетка ударялась о поддерживающие столбы, наполняя ночной воздух громким раскатистым лязгом.