– Кевина Митника, - ответил я.

– Это кто такой?

– Да так, хакер.

– Молодой помер?

– Ага.

– Жалко его, - вздохнула Мэдэгма, и принялась вызывать дух хакера Митника. Через минуту «дух пришёл». – Задавай свои вопросы.

– Спроси, точно ли это Кевин Митник.

Мэдэгма посмотрела на меня снисходительно, мол, как я мог усомниться, что она вызвала не того, и её маятник ответил «Да». Опасаясь, что мне не удастся сдержать смех, я сдавленно произнёс, что мне вдруг стало очень душно, и выбежал на балкон.

– Тебе плохо? – послышался голос Карины, которая, надо отдать ей должное, отнеслась к моему состоянию не без участия и решила посмотреть, как я там. Я же давился смехом, согнувшись пополам. – Что с тобой?

– Кевин Митник живее всех живых, - только и смог выдавить я.

– Тогда кого же она вызвала?

– Будем надеяться, что какую-то левую лярву, а не свою шизу, - ответил я, когда смог напустить на себя спокойствие. – Пойдём отсюда.

Мы вернулись в комнату, где проводился сеанс. После свежего уличного воздуха в нос резко ударил контрастом запах благовоний.

– Видимо, мне нехорошо от ваших ароматических штуковин, - сказал я спиритуалистке.

– Людям тяжело иногда даётся соприкосновение с миром духов. Я думаю, дух, которого ты попросил вызвать, слишком беспокойный. Недавно же умер. То ли дело – Пушкин, уже подуспокоился от земных страстей.

«Да Пушкин уже давно реинкарнировался», - подумал я. Мы поспешно распрощались с Мэдэгмой и покинули её дом. По дороге до остановки я объяснял Карине, кто такие лярвы, и ещё много, много всего. Так было положено начало нашей дружбе, которая косвенно углубила мои изыскания – раньше я был один, как первый космонавт на Луне, теперь же у меня появился компаньон.

Знания моей подруги были далеко не так широки, как мои, и я с радостью принялся делиться ими, встретив искренний интерес. Она же взяла на себя «контакты», поиски людей, которые могли бы оказаться полезными нам, или тех, которым могли быть полезны мы (или, если начистоту, я).

Впрочем, толку от меня таким людям обычно было мало, и не потому, что я был таким уж бесталанным, а потому, что чаще всего они хотели предсказаний. Я же предсказаний старался не давать, мотивируя это тем, что мы сами – творцы своей судьбы. В наших жизнях, конечно, имеют место предначертанные ситуации, кармические узлы, но их мало, и они обычно мало соприкасаются с теми областями, по которым клиенты хотели получить предсказание. Я пытался гадать заказчикам на таро и футарке, но ни карты, ни руны так и не легли мне на душу.

Моей первой колодой была египетская, и из-за своей дешевизны – маленького формата. Я весьма щепетильно относился к своим инструментам и никому не позволял трогать их. Каково же было моё удивление, когда я увидел Карину, которая как ни в чём не бывало, тасовала мою колоду, которую я оставил на столе.

– Хочешь, подарю, раз они тебе так нравятся? – только и мог сказать я. Она ведь знала о моём отношении к инструментам. Карина приняла подарок, кажется, даже не поняв, что послужило его причиной. Вот так я перестал быть гадальщиком на таро. Была у меня впоследствии и другая колода, «Таро Тота», но ту я приобрёл больше из эстетического, чем эзотерического интереса.

Кроме искателей своего будущего попадались ещё «потребители амулетов». Такая задача была интереснее, и выглядела для меня более толковой. Но, к сожалению, осилить её для меня было ещё сложнее. Дело в том, что создание амулета требует большого вложения энергии, которой у меня всегда не хватало. Ввиду этого недостатка я нередко начинал чувствовать себя натуральным энергетическим вампиром. По крайней мере, в отличие от вампиров неосознанных, вроде тёщи, доканывающей зятя, или склочной бабки, что пилит всю семью день за днём, я старался брать понемногу у большого количества людей, нежели много у избранных доноров. Так Чингисхан брал в качестве дани только десятую часть дохода, руководствуясь тем, что если забирать больше, то плательщик не сможет развиваться, и дань будет уменьшаться с каждым следующим разом.

Положение дел меня немного раздражало, так как я считал себя птицей большого полёта, которой приходится копаться в белье людей, интересующихся только деньгами и любовью. Наверное, единственной задачей в то время, выполнением которой я мог бы гордиться, был случай с экзорцизмом. С меня взяли обещание не разглашать подробностей дела, поэтому единственное, что я могу поведать, это то, что центральным элементом процесса была пентаграмма вроде той, что помогла мне вызвать Сфитула, но изгоняющая, а не вызывающая.

В итоге я попросил Карину сосредоточиться на контактах для нашей личной пользы. Пока она занималась поисками, я углубился в Книгу Закона Кроули. В ней меня больше всего привлёк ключ-загадка, которую, по словам Хадита, самому писцу (то есть Кроули), разгадать было не суждено:

4 6 3 8 A B K 2 4 A L G M O R 3 Y X 24 89 R P S T O V A L

Я нашёл толкования для букв и чисел в другой его книге, используя также буквы иврита, связал получившееся во вполне связную фразу, и явился с ней пред очи братьев аббатства телемского. Там с моих мечтаний быстро сбросили радужный флёр, популярно объяснив, почему я не д’Артаньян.