— Да, и она с тех мест…

— М-да…

Снова выпили. Кенонен, набрав воды в рот, опрыскал брюки и опять стал гладить и похваляться:

— Сильно плакала жена Ихалайнена, когда ей пришлось со мной расставаться и из нас двоих выбирать себе Ихалайнена…

— Ах, плакала она? Ну, да это и понятно — как тут не всплакнуть, если вместо тебя пришлось ей вдруг выбрать себе Ихалайнена… Пожилой, наверно, этот Ихалайнен? — спросил Хейкки Пирхонен.

Тахво продолжал бахвалиться:

— Ну, а Анна-Лийса сказала мне: «Не грусти, дорогой Кенонен, — быть может, Ихалайнен помрет, так я тогда непременно тебя выберу». Нет, ты, Хейкки Пирхонен, только послушай, что Кенонен тебе скажет… Вот что тебе торжественно скажет Тахво Кенонен… Хотя бы на краю света находился Кенонен — его разыщет Анна-Лийса, как только помрет ее Ихалайнен…

— Да уж ясно, она разыщет тебя… А ты что, в Липери сейчас собираешься?

— Туда, в Липери, тянет меня моя душа. Ведь только Липери настоящая родина. Возьми бутылку, Пирхонен, и пей прямо из горлышка.

Собственно говоря, портной Кенонен не так уж сильно преувеличивал. Кое в чем он даже говорил чистейшую правду. Анна-Кайса, дочка Хювяринена, была когда-то безумно в него влюблена. А он любил свою желанную Анну-Лийсу. И это прежнее его чувство к ней продолжало тлеть, хотя он как будто и примирился со своей судьбой. Что касается Анны-Лийсы Ихалайнен, то уж тут Тахво Кенонен сильно прихвастнул. Она, правда, была к нему неравнодушна, но вовсе не любила его до безумия. Именно поэтому Кенонен выпивал и мотался с одного места на другое.

И вот к вечеру, закончив свою работу, он собрал свои манатки и отправился на родину в Липери, куда тянула его неспокойная душа.

Между тем Юсси Ватанен шагал по двору своего дома и думал: «Не идет Ихалайнен… Неужели же Анна-Кайса отказалась от такого для нее выгодного дела?»

Размышляя об этом, он набил свою трубку, вернулся в комнаты и спросил работницу:

— Скоро ли будет баня?

Старая работница Христина проворчала в ответ:

— Надо подождать немного.

Наступил вечер, а Ихалайнен все еще не возвращался. Юсси Ватанен все более убеждался, что Анна-Кайса по глупости отказалась. «Ах, черт ее побери, какой она фокус выкинула!» — огорчался Юсси.

Стало темнеть. И теперь Ватанен вполне был уверен, что счастье миновало его. Тут он почувствовал обиду на Антти и даже стал проклинать его: «Вся эта затея — козни этого Ихалайнена… Черт его свел со мной на дороге!»

Работница Христина, с грохотом двинув кастрюлю, сердито сказала:

— Уж пора вам в баню идти… Каждый вечер приходится тут топить эту несчастную баню… И без того работы по горло.

Ватанен вспылил. Он крикнул:

— А что я вас даром, что ли, буду кормить?!

Служанка швырнула ему веник и огрызнулась в ответ:

— Прими свой веник! И давай ползи отсюда в баню, пропаривай свои кости… Еще тут, фуфлыга такая, рычит и орет на меня, будто порядочный!

Обозленная, она ушла, и тут Ватанен стал сокрушаться:

— Черт бы побрал эту холостую жизнь. Ведь эта старая кикимора того и гляди глаза выцарапает.

Ватанену было обидно. В бане, взобравшись на полку и сидя там в густых облаках пара, он продолжал сокрушаться:

— Неужели Анна-Кайса совершила такую глупость, что отказалась… Неужели эта дрянь выкинула подобную штуку?

Именно в это мгновение открылась дверь, и сам Антти Ихалайнен вошел в баню. Ватанен спросил:

— Кто там? Ихалайнен?

— Да, это я, — ответил Антти. — А ты что, никак уже паришься?

— Да. Это Христина еще днем уговорила — хорошо бы, говорит, истопить баню… Давай раздевайся, иди сюда, попарься со мной! — радостным голосом сказал Ватанен.

Антти разделся, поднялся на полок, уселся там и исчез, как в облаках.

Облившись водой, он сказал Ватанену:

— Узнал, что ты в бане, и сразу подумал — вот бы хорошо вместе попариться.

Некоторое время оба только лишь кряхтели и пыхтели. Наконец Ватанен спросил:

— Достаточно ли пару?

— Неплохо бы еще подбавить, — ответил Антти.

Ватанен поддал пару. Густые облака пара поднялись вверх. Казалось, баня вот-вот взорвется от такого обилия пара.

Теперь в густых, непроницаемых тучах ворочались два пухлых существа, совершенно одинаковых по виду и росту. Вернее, ничего не было видно, только лишь слышалось, как веник шлепает по спинам, да еще по временам раздавалось тихое пыхтенье:

— Пф-ф… Пф-ф… Пф-у-у…

— Значит, это Христина уговорила тебя баню затопить? — спросил наконец Антти, отдыхая.

— Пуф-ф… Христина… Пуф-ф… — ответил Юсси и, желая хоть что-нибудь узнать о своем деле, сказал: — А все-таки много получил Хювяринен за свою лошадь… Ф-фу…

Снова молча парились.

Наконец шлепанье веника и пыхтенье прекратились. Мужчины растянулись на скамейках и в блаженстве кряхтели:

— Кх… Кух… Кхы…

Через некоторое время Антти наконец сказал: