— Упали с него штаны, а ведь это был не мальчик, а взрослый мужчина.

Этот рассказ о штанах позволил Кайсе вспомнить об одном обстоятельстве. Она воскликнула:

— Господи Боже мой… Прости меня, грешную… Ведь я совсем забыла сказать, что после Макконена остались прекрасные суконные брюки, которые он купил себе у знакомого приказчика!

Тут у Юсси вырвался громкий крик восторга:

— Видал, Ихалайнен! Я говорил тебе — разроем все узлы этой Кайсы и только тогда увидим все ее богатство!

Сначала портной Тахво Кенонен не особенно торопился в Липери, но когда он услышал о кончине Антти Ихалайнена, он заспешил к Анне-Лийсе, чтобы посвататься.

И вот он ввалился в избу Ихалайнена, где сидели продрогшие и горюющие женщины — Майя-Лийса Кананен и Анна-Лийса Ихалайнен.

Тахво небрежно швырнул свой мешок на скамейку и, вынув из кармана трубку, стал прочищать ее иголкой. При этом он сказал:

— Ну вот, Анна-Лийса, наконец ты избавилась от своего тяжкого креста — Ихалайнена! Надеюсь, что землю свою он не увез с собой… Надеюсь, он тебе ее оставил, Анна-Лийса, а?

— Весь свой мусор он оставил мне, — неохотно и с печалью в голосе ответила Анна-Лийса.

Жена кузнеца Майя-Лийса добавила:

— Если Анне-Лийсе плохо будет жить одной, тогда она найдет себе другого мужа. Немало таких найдется, которые захотят войти хозяином в этот дом.

Тахво Кенонену показалось, что Майя-Лийса слишком уж важничает за Анну-Лийсу. Он гордо вскинул свою голову и надменно произнес:

— Не знаю, как у вас, а в наших местах в каждом доме имеются прекрасные барышни-невесты. А вот женихов вовсе нет!

— Неужели в ваших краях такая большая нехватка в женихах? — с удивлением спросила Майя-Лийса.

— Да! Чертовская нехватка. Женихи из простых людей еще бывают, а вот высшего сорта женихов днем с огнем не найти… И особенно туго обстоит дело с портными, — добавил Тахво Кенонен.

Анна-Лийса воскликнула:

— Ах, значит, так мало портных?

— Их совсем почти не осталось среди женихов. Еще недавно Пирхонен умолял меня жениться на его дочери, но я ответил ему: «Нет, говорю, Тахво Кенонен спешит в Липери…» А девка его ничего себе, здоровая и высокая, как телеграфный столб… И дом их безбожно богат!

— Это вы говорите о Хейкки Пирхонене? — переспросила Анна-Лийса, в глазах которой Тахво стал приобретать некоторую цену.

— Да, о нем, — ответил Тахво и продолжал:

— Конечно, Хейкки мог бы найти жениха для своей дочери среди хлеборобов, но ведь нынче земледелие — невыгодное дело. А вот когда человек помахивает иглой, вот тут-то и падают в кошелек кое-какие гроши. В особенности если шить брюки и сюртуки для господ заказчиков.

— Значит, вы, Кенонен, уже и господам шьете? — спросила Майя-Лийса.

— Уже и господам шью… Чуть не во всех приходах я сшил попам церковные брюки. Тут один проповедник как услышал о Тахво Кенонене, так сразу послал за мной и велел мне шить штаны. И в этих моих штанах он произнес такую великолепную проповедь, что ему потом целую волость предоставили для его проповедей… Насчет штанов я здорово знаменит! Все эти земледельцы рядом со мной ни черта не стоят. Один мой знакомый приказчик из мануфактурного магазина всегда приглашает меня в карты с ним играть. А на этих землеробов он прямо чихает, когда их видит.

— Значит, вы барином стали? — с удивлением спросила Майя-Лийса.

Теперь женщины получили некоторое представление о жизни Тахво Кенонена, а также о том, какой он желанный жених в каждом доме.

Наконец Тахво Кенонен сердито спросил:

— Что же вы, Анна-Лийса, не ставите кофе для вашего гостя? Или, быть может, ваш Ихалайнен не имел этого добра?

— Кофе у нас есть, да только в доме нет ни одной спички, чтоб разжечь печку. Как раз за спичками пошел Ихалайнен, — ответила Анна-Лийса.

Тахво Кенонен воскликнул не без злорадства:

— Ну и жди его спичек! Он не вернулся бы к тебе, даже если б остался в живых. Когда я его встретил, он во всю глотку крикнул мне, что едет в Америку, где и женится на молодой.

— Так и сказал Ихалайнен? — спросила Анна-Лийса. И когда Тахво подтвердил это сообщение, она осталась безмолвной.

И тут воцарилось общее молчание. Анне-Лийсе раскрылось все коварство Антти. Она запылала гневом к такому недостойному супругу. Она сказала гордо: