– - Де... де... – краснея и заикаясь, пытался выдавить Евгений, но язык его не слушался. – Де... де...

– - Дети? – подсказала старуха. – У вас есть дети?

– - Нет! – от страшного предположения он даже обрел язык. – Я неженат. Деньги... вы потратили на похороны с поминками деньги. Надо сразу их вам вернуть, а то потом я забуду и останусь вам должен. Через несколько лет вспомню и буду мучиться... Со мной так уже бывало. Пожалуйста, не обижайтесь... Я знаю, что упоминать о деньгах в обществе неприлично, но как же мне поступить иначе?

У Евгения было ощущение, что он сорвался с горы и безудержно летит вниз, в пропасть. Почему он вечно ведет себя не так, как положено? Что за проклятие такое? Его воспитывали не хуже других, и старается-то он изо всех сил, а толку ни малейшего.

Елизавета Николаевна неожиданно расхохоталась.

– - Вы, мальчики, очень забавны. Мой племянник Сашура тоже смешной. Надеюсь, он скоро приедет, и вы подружитесь. По тратам я вам представлю подробный отчет, не волнуйтесь. И не переживайте, что я тут вместо вас заправляю. Люблю, грешница, покомандовать. Если решите оставить поместье себе, охотно на первых порах помогу. Хотя, наверное, продадите? Много вам дадут вряд ли, но покупатель есть. Георгий Михайлович предлагал приобрести землю у вашей тетушки – он вряд ли откажется заплатить вам ту же цену. Хотя не знаю, откуда у него деньги – доходы-то падают.

– - Не продам, -- поспешно замотал головой Евгений. – Мне в Бобровичах необычайно нравится. Постоянно жить, правда, не смогу.

– - Служите?

– - Приват-доцент в университете. Но надеюсь часто сюда наведываться.

Глаза собеседницы странно сверкнули.

– - Устроите здесь дачу?

– - Какая же это дача? – изумился Евгений. – Тут дом... настоящий дом.

Старуха улыбнулась, и Евгению вдруг почудилось, что он только что выдержал экзамен – не менее строгий, чем в когда-то университете.

– - Поселились у нас недавно одни такие... дачники, -- последнее слово отчего-то прозвучало презрительно. – Ну, вы их на отпевании сами увидите и все поймете. А пока отдыхайте, Евгений Павлович, набирайтесь сил. Они вам пригодятся.

Елизавета Николаевна ушла, а Евгений прилег на диванчик, глядя в окно. На душе было одновременно тревожно и радостно. Словно ты вернулся, наконец, домой после долгой поездки и пытаешься понять, многое ли изменилось и как жить дальше.

Странный звук отвлек молодого человека от размышлений. Женщина, что ли, плачет где-то наверху? Тоненько, жалобно и немного жутко. Неужто вызвавшая симпатию Елизавета Николаевна – новая Салтычиха, жестоко наказывающая слуг? Кстати, на второй этаж Евгения не водили, о нем речь вообще не шла. Кто там размещается? Разве умершая тетушка не была одинока?

Моментально вспомнился английский роман о гувернантке по имени Джейн, которую не пускали в часть хозяйского дома -- там прятали опасную сумасшедшую. Или другой роман, тоже английский, где героиню держали в Удольфском замке, скрывающем самые жуткие тайны. Те давали о себе знать косвенными признаками, вроде нынешнего плача. Умеют британцы нагнать страху! Евгений, по счастью, не юная девица, а взрослый мужчина, приват-доцент. Он не впадет в панику, а станет рассуждать здраво, подобно гениальному сыщику мистеру Шерлоку Холмсу – тоже, что характерно, плоду фантазии англичан. Лучше услышать плач, чем вой собаки Баскервиллей, готовой перегрызть тебе горло, не правда ли?

Кстати, плач смолк. Может, его и не было вовсе? Померещилось?

Глава третья,

представляющая нам важнейшее для повестования лицо.

Организационные способности Елизаветы Николаевны, чего и следовало ожидать, оказались выше всяческих похвал. Евгений почти не заметил, как пролетели отпевание и похороны, настолько все происходило быстро и гладко.

Зато поминок он ждал не без тревоги. Привыкший к кабинетной работе ученый тяготился новыми знакомствами, даже от собственных студентов предпочитая держаться на расстоянии. А тут в один день быть вынужденным представиться такому количеству чужаков! Ничего не поделаешь – в качестве наследника покойной он обязан проявить гостеприимство к ее друзьям. Повезло еще, что Елизавету Николаевну Евгений почему-то... Не то, чтобы перестал бояться... Нет, он продолжал перед нею трепетать, но не как перед посторонней, а словно он был ребенком, она же его тетушкой – суровой, однако неизменно справедливой.

– - Вот один из ближайших соседей бедной Антонины Афанасьевны, -- объяснила она, твердой рукой вцепившись Евгению в локоть, дабы стеснительный мальчишка не вздумал от страха сбежать.
– - Прокофий Васильевич Поливайло, хозяин Новосвятова и прекраснейшей свиньи Жозефины.

Апоплексического склада толстячок бодро закивал:

– - Да-да, моя Жозефина прекрасна.

– - В здешних краях имеется экземпляр гораздо лучше.

Безумцем, осмелившимся перечить Елизавете Николаевне, был мужчина лет под пятьдесят во фраке и цилиндре, вызывающе неуместными здесь, в деревенской глуши. Его дама в черном бархате, затянутая в рюмочку, жеманно взмахнула рукой, поверх перчатки украшенной парой колец с крупными бриллиантами.

– - Не стоит спешить, дорогой. Да, мы выписали из Англии животное самых благородных кровей, куда дороже Жозефины. Однако пока его не доставят на выставку, нельзя быть ни в чем уверенным. Оно может, например, заболеть. И тогда победа наверняка достанется милейшему Прокофию Васильевичу.

– - Моя Жозефина обойдет вашу англичанку! – пыхтя от гнева, выкрикнул толстяк. – Не зря вы свою свинью так усиленно прячете! Как ее зовут? Какой она породы? Какого окраса?

– - Понятия не имею, -- пожал плечами мужчина. – Это должно волновать моего свинаря. Меня интересует исключительно результат. Раз я решил на отдыхе предаваться сельским развлечениям, приходится быть достойным своего положения. То есть, первым.