Игнил настороженно кивнул и присел рядом, что-то внутри подсказывало ему, что на сей раз его сын наломал очень крупных дров... Как только он сел, Нацу вздохнул и начал рассказ, начиная историю от разговора с Минервой. Так же он поведал отцу и о цели, и о методе получения желаемого. С каждым новым фактом лицо аловолосого всё больше мрачнело, а руки нервно сжались в кулаки, он явно пытался удержать свои эмоции внутри, рано ещё...

– И что дальше? – могильно спокойным тоном спросил Драгнил-старший.

– Что дальше? Дальше, я не стал разговаривать с ней ни на следующий день, ни потом, – усмехнулся Нацу и продолжил безразлично пустым голосом. – Я получил то, что хотел, и выполнил то, что просила Минерва, Люси получала насмешки, с ней перестали общаться... Для меня главным было то, что я без усилий окончил институт, и мне было совершенно наплевать на то, что творится с Хартфелией, как она сдала и куда исчезла после защиты диплома.

– И что тебя привело сюда теперь? – ничуть не изменившимся голосом произнёс Игнил, впиваясь ногтями в ладонь. – Всё так, как ты и хотел, тогда зачем ты пришёл сюда и всё рассказываешь мне?

– Я... – Нацу запнулся, не зная, как объяснить своё поведение и вдруг яркая вспышка озарения осветила горизонт его сознания. – Мне почему-то начало казаться, что я... Очень виноват перед ней. И..

Договорить ему не дал прошедшийся по лицу кулак отца, сопровождаемый свирепым рыком. От удара Нацу отлетел и с силой встретил спиной холодильник, а затем практически сразу же последовала ещё одна серия ударов, пришедшихся куда попало, так что юноша еле успевал защищаться хотя бы от некоторых нападок. Когда бессильно валяющаяся на полу тушка начала хрипеть, не в силах хоть как-то предотвратить получаемые пинки, раздался голос Игнила.

– Виноват, говоришь!!! Ты хоть осознаёшь, что это слово значит?! – проорал аловолосый, выпустив пар и теперь поднимая обессиленное тело за шкирку, усаживая на место. – Нет, тут простым виноват не отделаешься... Идиот!

– Прости... – тихо произнёс розововолосый, смотря в пол, и тут же в воздухе прозвенела очередная пощёчина.

Игнил опустошённо упал на стул, схватившись за голову руками, и сидел так несколько минут, которые казались Нацу тягуче долгими часами.

– Случилось то, чего я боялся больше всего, – опустошённо произнёс он. – Ты стал таким же, какой была Сакура...

– Нет! Я не похож на эту женщину ни капли! – вскочил Нацу, хлопнув рукой по столу. – Всё, что я видел это было её хамское отношение к тебе в ответ на твою любовь к ней! И я дико счастлив, что она сдохла в той аварии!

– Заткнись! – оборвал его отец, смерив свирепым взглядом. – А чем лучше то, что сделал ты? Ты в курсе, что эта девушка любила тебя? И не спрашивай с чего я это взял, у меня свои источники...

Драгнил-младший только обессиленно упал на стул и, не мигая, уставился в одну точку. Осознание приходило постепенно, что несколько облегчало его участь. Что я наделал? Непроходимый тупица! Тихо тикающие в соседней комнате часы вдруг разразились довольно громким перезвоном, сообщая о начале нового часа, ровно двадцать два удара, раздались в давящей тишине кухни.

– И что мне делать? – наконец смог выдавить из себя розововолосый, взглянув на отца так, как будто он был его спасением из этой ситуации.

– Не знаю, Нацу, не знаю... – растянуто ответил Игнил. – Это ты должен решить сам, но у тебя не так уж много вариантов...

Тихо алела вечерняя заря. На горизонте, там, где линия заката плавно сливалась с небом, темно-серый плотный дым поднимался вверх, словно окутывая вершины высотных домов зловещей дымкой, а в прорехах туч, предвещающих недолгий снег, открывался вид на темнеющее небо, где были видны первые звёзды.

– До этого подобный закат я видела лишь единожды, – тихо вымолвила стоящая у окна синеволосая девушка с бездонными голубыми глазами. – Ты помнишь то первое сентября, а Грей?

Черноволосый парень, полулежавший на диване, приподнял голову и вопросительно посмотрел на свою девушку, затем вернулся в исходное положение и устало спросил:

– О чём ты, Джу?

– Я о том времени, когда мы перешли в пятый класс. Тогда-то Нацу и изменился, – грустно вздохнула Лоскар. – Помниться, дело было в его матери...

– Ты о Сакуре-сан? – деревянная дверь тихо отворилась, и в комнату вошла Эрза с подносом в руках, а следом гордо прошагал Джерард, которому доверили нести “святая святых” – клубничный тортик. – Да, было такое дело. Помнится, я тогда очень удивилась, увидев вместо вечно весёлого, открытого и доброго паренька, замкнутого, озлобленного и холодного...

– А где Леви и Гажил? – вмешался в разговор синеволосый, оглядываясь по сторонам и аккуратно ставя “драгоценность” на стеклянный столик.