– Может стоит найти её? Думаю, с моими связями я смогу выйти на её след довольно быстро, вот только... – лихорадочное движение мыслей в голове сменяло их резкое замедление. – Вот только, стоит ли это делать? Она вряд ли хочет этого. Хотя можно просто узнать, где она, как она, при необходимости помочь, оставаясь инкогнито и не вмешиваться в её жизнь. Ладно, была, не была...

Он молча поднялся и, подойдя к окну, задёрнул шторы. Комната моментально погрузилась в обволакивающую темноту, не пугающую, нет, и совсем не гнетущую, в этой темноте была лишь тихая умиротворенность, слегка позвякивающая струнами надежды...

– Глупо, да? – почти что прошептал розововолосый, откидывая голову на спинку кресла и болезненно усмехаясь.

– О чём ты? – не понял Игнил и даже обернулся.

– Надеяться, нет даже не так, – он мотнул головой, отрицая то, что начал говорить. – Глупо и эгоистично желать вернуть её.

Понимающе печальная улыбка появилась на губах аловолосого. И всё-таки стоит...

– Ну почему же, – ответил он совершенно спокойно. – Это совершенно естественно. Ты хочешь её найти, хочешь извиниться и хотя бы просто знать, что она совершенно точно в порядке. Я прав?

Несколько мучительно долгих секунд Нацу не шевелился, лишь не отрывая взгляда от потолка, смотрел и смотрел на нежно-голубое покрытие. Наконец, он глубоко вдохнул и, растрепав волосы, выпрямился.

– Прав. Как никогда прав, – кивнул юноша, с силой сжимая подлокотники. – Но имею ли я на это право? Если я вновь увижу её, буду ли я иметь право попытаться???

– А простишь ли ты себя? – задал встречный вопрос Драгнил-старший. – Даже если она простит тебя.

– Я... – Нацу запнулся, не находя слов для ответа. – Я не знаю...

Тихое утро вступало в свои права. Теплеющее весеннее солнце медленно поднималось над крышами города, освещая пока ещё безлюдные улицы, и вслед за ним пробуждался прохладный нежный утренний ветер, шелестя молодой листвой в парке и неся за собой шлейф свежести. На кованой скамейке в парке сидели две девушки с пепельными волосами.

– Венди больше ничего не говорила? – спросила девушка с длинными волосами, плотнее запахивая лёгкий плащ.

– Нет Мира, ничего, – покачала головой вторая пепельноволосая, с короткой стрижкой. – Как бы я ни спрашивала, она ничего не говорит...

В глазах девушки промелькнула какая-то странная смесь чувств и тут же угасла, оставляя слабый отклик искр, где-то в бездонной глубине...От Нацу. Это его ребёнок, как я и предполагала. И она родила в феврале, а значит сейчас малышке уже почти два месяца.

– Лис. Лис... Лисанна! – более громкий и настойчивый окрик Штраус-старшей заставил младшую подскочить на месте. – Тебе что-то известно и не увиливай, я слишком хорошо тебя знаю.

– Ага, конечно, скажешь тебе, и ты тут же побежишь докладывать Нацу, – про себя хмыкнула девушка. – Хорошо ещё, что ни я, ни остальные не рассказывали тебе о её беременности, а только то, что она вместе с Вен в Англии.

– Нет, Мира, тут ты ошибаешься, – ответила она вслух абсолютно спокойным голосом. – Я, так же, как и ты, совершенно ничего не знаю, Вен молчит, как партизан на допросе.

– На допросе говоришь? – по губам Мираджейн пробежала пугающая полу-улыбка, полу-ухмылка. – Раз так, я сама всё разузнаю.

Лисанна навострила уши, но имея великолепное самообладание и не хилый актёрский талант, спокойно поднялась с насиженного места, сделала несколько шагов, огляделась по сторонам и небрежно, совершенно пофигистично произнесла, обращаясь к сестре.

– Может, оставим их в покое уже? Люси наверняка слишком больно обо всём вспоминать, ты только хуже сделаешь, если вмешаешься. Если она сможет простить, то приедет сама, я так думаю.

– Как ты можешь так говорить? – воскликнула старшая Штраус. – Я не могу на него смотреть! Он так себя загонит и не простит себя, если хотя бы не поговорит с ней! Они должны быть вместе, особенно сейчас, когда Нацу вновь возвращается к нам...

Лисанна обернулась, в её взгляде пронеслась ледяная буря и застыла, сверкая толстым льдом на солнце. Она высказала мысль, которая заставила Мираджейн вздрогнуть и, опустив голову, замереть.

– А про неё ты подумала? Подумала ли ты о том, что Люси не хочет прощать? И не вернётся, а твоё вмешательство вскроет старые раны, заставив их вновь кровоточить? Ты подумала о Нацу, но не подумала о Люси, – она ненадолго замолчала, переводя дух. – Мира, невозможно заставить всех быть счастливыми, это личный выбор и путь каждого из нас.

– Я поняла. Ты права, я не подумала о ней, прости.

– Её счастье разбилось на осколки, – Лисанна устремила взгляд в высокое, светлеющее небо. – Ничто не ранит человека сильнее, чем осколки собственного счастья.