– Вы давно его знаете?

– Да, мисс. Мистер Хорст, можно сказать, рос на моих глазах: я возил его еще в школу.

Стесняясь расспрашивать и, одновременно желая узнать еще что-нибудь, Анна не могла придумать, как выяснить побольше о Лэндоне.

Будто почувствовав ее желание или руководствуясь какими-то другими причинами, водитель продолжил:

– Знаете, мисс, по-моему, Вы не из тех, кто будет болтать лишнее ради желания преподнести журналистам сенсацию. Лэндон был бы недоволен, если бы узнал, что я вам сейчас скажу, но… Вчера я видел, как он весь вечер был счастлив. Он очень редко бывает таким, пожалуй, только в доме родителей, где он иногда прячется от всей этой суеты. Я знаю, что не вправе обсуждать то, что вижу, когда работаю, и прошу Вас, не обижайтесь. Но ведь что-то случилось, когда вы катались на яхте. Лэндон выглядел ужасно по возвращении, будто закаменел, а сегодня утром, распорядившись на ваш счет, спешно улетел к себе домой.

В машине повисла тишина, они почти приехали, и Анна решилась:

– Я обидела его, сказала кое-что не подумав, что он может принять это на свой счет, а потом он уже и слушать меня не стал, как правильно Вы сказали – «закаменел». Мне очень жаль, что уже ничего не исправить. Надеюсь, новые проекты и знакомства очень быстро избавят мистера Хорста от неприятных впечатлений.

Водитель задумчиво посмотрел на Анну через зеркало заднего вида, но больше ничего не сказал. Проводив женщину до стойки регистрации, он попрощался и, протягивая ей большой бумажный конверт, сказал: «Мистер Хорст просил Вам передать, что он всегда верен своему слову». Женщина, не понимая, нахмурилась и открыла рот, чтобы спросить, что все это значит. Но водитель, приложив на мгновение пальцы правой руки к козырьку фуражки, развернулся и быстро зашагал к выходу.

Анна вскрыла конверт, как только самолет взлетел. Там лежали фотографии Хорста с его автографами и дарственными надписями. Женщина не спеша перебирала их, рассматривая ставшие такими дорогими черты. Фотографий было много, и ни одной повторяющейся! Здесь были как кадры из фильмов, так и экземпляры с фотосессий. И вдруг у Ани упало сердце: на последнем фото рядом с Хорстом стояла она во вчерашнем сногсшибательном прикиде. Оба смотрелись потрясающе: темный король и рыжая принцесса эльфов. Мужчина обнимал спутницу за талию и стоял, чуть склонившись к ней, будто защищая. На этом фото не было автографа. Проглотив комок в горле, женщина подняла лицо вверх, чтобы не дать пролиться набежавшим слезам. Она убрала фотографии, закрыла глаза и погрузилась в размышления.

«Если быть честной с самой собой, все - неплохо! Что общего у нас может быть? Да ничего! Конечно, вчерашнее приключение было потрясающим: сногсшибательный мужчина, умопомрачительное платье, великолепный ужин, классная прогулка и восхитительные поцелуи. Но… это действительно приключение, яркий фейерверк, жизнь такой не бывает! Разве подобный мужчина может принадлежать одной женщине? Да никогда!

Наверное, он был искренним, ухаживая, но лишь под влиянием момента. Так галантен и очарователен, что захватывало дух и, скорее всего, к женщинам он по-другому относиться просто не может. Значит, она была одной из многих, а это невыносимо. Представлять себе, что так же нежен он бывает еще с кем-то,… нет! Все к лучшему. Она будет долго вспоминать это волшебное путешествие, может быть, всю жизнь. Эта сказка станет ее любимой, но так и останется в мире фантазий. Она переживет это, она сильная, еще и не такое переживала!»

С тяжелым вздохом Анна снова достала фотографии и нашла ту, без надписи. Даже придирчивое рассматривание привело к выводу: пара выглядит очень гармонично, нельзя сказать, что дама в чем-то уступает кавалеру. «Стилисты потрудились над моим обликом на славу!» – с усмешкой констатировала женщина. «Впрочем, обманчиво небрежная прическа Хорста, его «простой» костюм – тоже их усилия» - трезво рассудила она. Тут же перед глазами всплыл образ Лэндона, одетого в потертые джинсы и старую футболку, - так он выглядел еще сексуальнее, и стилисты тут ни при чем.

Незаметно для себя Анна задремала и проспала почти весь полет.

Без каких-либо приключений она добралась до своего «дома детей» около десяти часов вечера следующего дня. Выходя из такси, она увидела, что почти все воспитанники стоят у окон в своих комнатах, ожидая ее приезда. Слезы нежности и любви к «своим» мальчишкам и девчонкам навернулись ей на глаза. «Я дома! Здесь я действительно нужна, и здесь все по-настоящему и навсегда» - подумала Анна. Она помахала рукой, приветствуя ребят, те в ответ подняли настоящий гвалт: «Ура! Анна Сергеевна приехала!»

Войдя внутрь и понимая, что все равно никто сейчас не уснет, женщина крикнула из холла:

«Идите в игровую!»

Не прошло и пяти минут, как все собрались в их любимой общей комнате, расселись на диванах и креслах, кто-то - прямо на ковре. Пришли и двое ночных воспитателей, и сторож, желая услышать рассказ о поездке. Малыши постарались расположиться поближе к Анне, брали ее за руки, обнимали. Старшие стеснялись столь открыто проявлять свои чувства, но все с нетерпеливым обожанием смотрели на нее.

– Анечка Сергеевна, рассказывайте! – наперебой просили ребята.

Женщина, улыбаясь, оглядела воспитанников, подмечая по ходу: «Ваня подстригся наконец-то, девчонки, наверное, убедили, что так лучше. У Кати темные круги под газами - опять тайком по ночам читала. У Саши - синяк на лбу, смотрел в одну сторону, а бежал в другую!»

Рассказ о поездке длился около часа. Упуская некоторые «взрослые» моменты, Анна сжато изложила самое основное, пообещав подробности завтра.

– Анечка Сергеевна, а он подписал фотографию?