Крушение.…389

Новые тревоги, новые сомнения…393

Встреча с земляком… 398

А дальше что?…40l

Вместо эпилога…405

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДАВНО МИНУВШЕЕ

Было далеко за полночь, а Василий Иванович Торопов все сидел, облокотившись, за столом, и смотрел перед собой. Его бледное, осунувшееся лицо выражало ту степень душевного напряжения, когда человек, доведенный до отчаяния, задает себе только один вопрос: «Что же делать?» И чем больше и мучительнее думает он над ним, тем острее сознает безвыходность своего положения.

Василий Иванович судорожно передернулся, и рука его потянулась к бутылке. Медленным, усталым взглядом он обвел комнату: стол без скатерти, два стула, старый диван с выпирающими пружинами, который служил хозяину кроватью. Всюду пыль, беспорядок. Василий Иванович тряхнул головой, как бы отгоняя от себя гнетущие мысли, потом схватил стакан и жадно, одним духом выпил водку.

–  Вот!
– сказал он с такой отчаянной злобой в голосе, будто мстил кому-то. Встал и, слегка пошатываясь, принялся ходить по комнате, заложив руки за спину. Четыре шага вперед, четыре назад. Снова подсел к столу, вынул из кармана пиджака блокнот, нашел карандаш и размашисто начал писать: «Милая, родная Надя! Прости. Я принес тебе столько страданий. Я обманул твои надежды. Я обманул всех. Но я жестоко наказан. Когда ты будешь читать эти строки…»

Василий Иванович задумался, зачеркнул недописанную фразу, скомкал листок и бросил под стол. И снова - четыре шага вперед, четыре назад.

Уныло думал он, как все это могло случиться? У него были любимая жена, дети. Его уважали и ценили. Его считали талантливым человеком. И все это исчезло. На душе лишь горький осадок…

Как же все это случилось? Кто виновен в его судьбе? Кто столкнул его с пути на тропинки, которые ведут к пропасти?

Его взгляд неожиданно остановился на толстой связке общих тетрадей, лежавшей на подоконнике Василий Иванович бережно взял ее в руки. Это были дневники. Он начал их вести еще на школьной скамье Нетерпеливо развязал шпагат, раскрыл тетрадь в голубой коленкоровой папке. Первая страничка датирована четвертым сентября. Красивый, почти каллиграфический юношеский почерк…

Глаза его быстро забегали по строчкам. Давно ушедшим повеяло со страничек тетради.

И перед ним встали картины детства. Рабочий поселок Лесогорск, школа, походы шумной ватажки сверстников на речку, в лес. А потом книги. Он очень любил книги.

–  Учись, Василек, - часто говорил ему отец, мастер железнодорожного депо.
– Стране нужны люди грамотные - техники, инженеры. Видишь, и наше захолустье обстраивается.

В семье Василий был младшим. Старший брат погиб в боях на Халхин-Голе. Мать Василия, тихая, ласковая женщина с добрым доверчивым лицом, не чаяла в нем души. Когда он спал, она ходила на цыпочках Зимой кутала его в пуховый платок, за руку водила в школу. И все ей казалось, что он плохо ест, не захворал бы. Если случалось ему заболеть, она не отходила от его постели.

–  Балуешь ты мальчонка, - добродушно ворчал на нее отец.

–  Да ты, отец, никак смеешься!
– сердилась она - Дите ведь родное. Кому за ним и присмотреть, как не матери. Один он у нас остался, светик. Мы с гобой в свои годы лишнего куска хлеба не ели, так пусть хоть сын не знает нужды окаянной…

Василию Ивановичу было и приятно, и грустно шевелить в памяти давно минувшее. Если бы все это можно повторить снова! День за днем уходит жизнь. Но что ты оставил после себя? Чем вспомнят тебя люди?

Он встал и снова принялся ходить по комнате. Мысли уносили в прошлое. Вспомнилось, как в поселке каждый год на месте полукустарных заводов и фабрик росли огромные корпуса, появлялись целые кварталы жилых домов.

С радостным удивлением Василий видел, как преображается Лесогорск. Придут в поле геодезисты, поставят вехи, набьют в землю колышков, а там, смотришь, железнодорожники уже прокладывают ветку. Маневровый паровоз, тяжело пыхтя и сердито посвистывая, день и ночь тянет на строительную площадку загоны и платформы, груженные бутовым камнем, кирпичом, известью, песком, лесом. Вскоре начинают вырисовываться корпуса будущих цехов завода.

Иван Данилович часто говорил Василию:

– Ну, пойдем, брат, поглядим, что творится на белом свете.

Подолгу, не спеша бродили они по строительным площадкам, со всех сторон охватывающим поселок.

–  Размах-то какой!
– говорил отец, постукивая тростью.
– И не только в нашем Лесогорске. По всей стране!
– Помолчит, бывало, и спросит: - Какую же, брат, специальность думаешь выбрать после школы?

А у мальчугана что ни год, то новое увлечение. Когда читал книги о путешествиях Миклухи-Маклая, Пржевальского, Обручева, ему хотелось стать открывателем новых земель. Когда на уроках химии возился с колбами и пробирками, - мечтал быть химиком. Увлекаясь радио, думал стать радистом. А потом полярным летчиком, моряком, геологом.

Иван Данилович хмурился.

–  Шел бы ты учиться на машиностроителя. Машина в наш век - великая сила.

Перед техникой Иван Данилович благоговел. Он всегда восторгался, когда мимо него проходил паровоз, хотя за свою жизнь отремонтировал их в депо не одну сотню.

–  Трудяга! Богатырь! Красавец!
– говорил он, глядя на паровоз, дышащий жаром и пахнущий машинным маслом.
– Вот что делают ум и руки человека!

Придет ли в деповские мастерские новый станок, Иван Данилович не может налюбоваться им.