— Ты освободился? — Юлия усмехнулась, когда птица в ответ на ее вопрос закивала головой.

Валерия тоже засмеялась.

— Нико был гордостью Фелис. Она вырастила его, после того как Айку принес его из леса. Собственно говоря, он хотел отдать попугая детям рабов, но Фелис настояла на том, что сама будет о нем заботиться. Мне кажется, что в последние месяцы незадолго до… Здесь он был ее единственным другом.

— Но, Валерия, ты не можешь так говорить! Я все же полагаю, что Карл… Когда Фелис снова забеременела…

Валерия тихо фыркнула:

— Карл? Он абсолютно не обращал внимания на Фелис. После того как Мартина появилась на свет, Фелис становилась все молчаливее… Мне кажется, что одиночество не пошло ей на пользу. Мне следовало чаще ее навещать.

— Нет, в этом определенно нет вашей вины. Иногда… иногда невозможно понять, что происходит с человеком, — возразила Юлия.

— Я об этом знала. — Валерия с горечью сжала губы, и слеза покатилась по ее щеке. — К сожалению, я знала об этом очень хорошо. Но я не могла ей помочь. Особенно после… после того как она забеременела.

Юлия видела печаль на лице Валерии и была потрясена до глубины души. Она попыталась утешить ее:

— Ну да. Но многие женщины впадают… в некоторое уныние, когда беременны, и это не означает, что они… Кроме того, если кто-то и должен был отреагировать, то это наверняка был бы Карл, я имею в виду, когда его жена…

— В том-то и дело, что он не обращал на нее внимания и, как бы сказать, отталкивал от себя…

— Ах, ну зачем ему надо было так поступать? Ты считаешь, что все и вправду было так плохо?

Юлия не могла себе этого представить, особенно такого поведения со стороны Карла, тем более что поначалу он, очевидно, действительно любил Фелис. И все-таки ее тронуло до глубины души, что Валерия до сих пор принимала все это так близко к сердцу. Юлия, успокаивая, взяла за руку Валерию, которая теперь плакала так, что слезы ручьем текли по ее щекам.

— Почему же он не мог с Фелис… Он, будущий отец!

— В том-то и дело… Джульетта, Карл не был отцом ребенка!

У Кири болели ноги. В последние дни она бегала так много, как никогда в жизни. Каждый раз, как только ее миси давала ей передохнуть, тут же появлялась Амру и посылала девушку куда-нибудь с новым заданием. Теперь, усталая, Кири плелась в поселок рабов. Свадьба заканчивалась. Обслуживанием гостей должны были заниматься домашние рабыни и персонал Ивона. Домашняя прислуга Розенбурга все равно не могла сравниться со слугами в красивых ливреях, и поэтому девушки ограничивались тем, что носили подносы из кухни в сад, где вышколенные лакеи принимали их и умело сервировали столы. Кири все это казалось слишком помпезным, однако она еще никогда не видела миси Мартину такой счастливой, как в этот день. Да и у миси Джульетты тоже был довольный вид. Когда началась более спокойная часть вечера, она отослала Кири.

— Пойди отдохни. Следующие дни будут не легче, — сказала она.

Но у Кири, несмотря на боль в ногах, не было желания отдыхать. В честь молодоженов масра выдал рабам щедрую дополнительную порцию питания, и уже с обеда женщины-рабыни готовили на больших кострах праздничный ужин. Кири подумала, что все это не обошлось без миси Джульетты — без нее их стол не был бы таким богатым. Миси попросила масру во время праздника поощрить и рабов.

На сегодняшнем празднике рабы будут в своей компании, потому что надзиратели тоже получили небольшую бочку крепкого драма и им дали разрешение получать еду с кухни. Большинство из них, наверное, уже напились, а вообще-то им было запрещено слишком сильно увлекаться алкоголем. За этим масра следил очень строго.

Чем ближе Кири подходила к поселку, тем сильнее ей бил в нос запах жареного мяса. Ее желудок отреагировал на это громким урчанием, ведь она с утра ничего не ела.

На самом краю поселка собралось множество рабов. Раздавался смех. Несколько мужчин устанавливали барабаны. Кири надеялась, что они находятся на достаточном удалении от плантации и сада и не станут мешать белым гостям своей музыкой. Однако танцы были все-таки разрешены. Кири заранее радовалась, ведь до сих пор она участвовала только в тех праздниках, которые проходили ночью в обстановке полной секретности где-нибудь в лесу или среди полей сахарного тростника.

Кири с благодарностью приняла еду, которую раздавали женщины, и села немного в стороне, прислонившись спиной к стене своей хижины.

Между тем уже стемнело и лишь пламя костра освещало окрестности. Танцоры, которых становилось все больше, отбрасывали длинные призрачные тени, а музыка убаюкивала Кири. Это был праздник, а не заклинание духов, поэтому здесь царило буйное веселье. Люди сидели рядом, шутили и смеялись.

Кири, сытая и довольная, прислонилась к прохладной стене хижины и закрыла глаза. Она на мгновение вспомнила свою старую плантацию и тетку Грену. Там тоже бывали такие праздники, и Кири, тогда еще совсем маленькая, сидела на земле и зачарованно смотрела на длинные языки пламени, а в это время рабы танцевали вокруг огня.