Серёжка вскрикнул. В метре от него стоял человек. Точнее просто ростовая фигура в блике раскаленного гало.

– Очередные смельчаки, бросившие вызов истине, – сыпался песок. – Давно никто не задавался обретением смысла.

– Кто вы? – спросил Димка.

– Кто я... – фигура склонила голову. – Зовите меня Учёным. Земное имя я утратил.

– Но почему? – невольно спросил Серёжка.

– Потому что оно не несёт смысла. Хм... Наверняка вы пользуетесь социальными сетями, а что в них значит ник?

– Ничего, – спонтанно ответил Димка.

– Правильный ответ.

– Но ведь имя – это нечто другое, – засомневался Серёжка.

– Вот как... Сегодня судьбоносный день, – фигура поклонилась. – Две искорки, пока ещё не знающие, во что выльется их путь.

– Какие ещё искорки? – сказал Димка, силясь унять дрожь в руках.

– Те самые, – прозвучало в ответ. – Те самые...

Серёжка всё же рассмотрел говорившего. Христос с фрески или иконы... А, собственно, кого изображают на иконах? Бога?.. Но ведь его никто не видел!

– Его и не было, – ответил Учёный.

– Кого? – не понял Серёжка.

– Бога. Христианского бога.

– А чего все верят в него, куда не плюнь? – огульно рубанул Димка. Он боялся.

– Потому что его придумали и навязали.

– Но кто и почему? – спросил Серёжка, поднимаясь по стене.

– Его придумал Ватикан, – поток песка оборвался, задул суховей. – Чтобы нажиться.

– Но как это возможно? – не поверил Серёжка.

– Очень просто. Больше всего на свете человек боится смерти. Именно этим фактом уместнее всего оперировать, дабы стать великим.

– Фактом? – Димка всё же уткнул луч фонаря в пол; Учёный этого, такое ощущение, не заметил.

– Именно. Иначе подчинить дикое человеческое сообщество было невозможно.

– А зачем это вообще было нужно? – спросил Димка. – Подчинять человечество.

– Алчность, друг мой. Эта сущность намного влиятельнее любого бога. Сонма богов. Страшнее пантеона их верных тварей. Ужаснее самого безликого Хаоса. Потому что алчность реальна.

– А бог, значит, нет? – Димка ехидно улыбнулся.

– Отчего же? Бог тоже реален. Но вот только он создал человека вовсе не для того, чтобы тот его любил.

– А для чего? – испуганно спросил Серёжка.

Учёный вознёс руки к своду.

– Это страшная истина. Хотя и не всех она затрагивает. Самые уязвлённые – это искорки. Потому что ради них, всё и затевалось. Вся остальная плоть – брак. Души – лишь заготовки. Судьбы – недоразумение. Планета Земля – питомник. Скорее даже клетка.

– Клетка?.. – Димка невольно выглянул из-за плеча Учёного.

– Да, что-то сродни ей. Но этого всего лишь модель.

– Модель чего? – спросил Серёжка.

– Мироздания. Мне удалось генерировать магнитные поля нужной структуры – так получилось создать клетку внутри клетки. То есть, альтернативную Вселенную.

– Чего?.. – не понял Димка.

– А как же Большой взрыв? – спросил Серёжка.

Учёный усмехнулся.

– Ну точно искорки. А взрыв был. Реальный и крупномасштабный.

– Не может быть... – Димка уставился на Учёного, как на святого Луку. – Вы из параллельного мира?!

Серёжка посмотрел на друга, как на душевнобольного.

Учёный ничуть не смутился.

– Ты прав, я из одного варианта развития Вселенной, коих превеликое множество.

– А зачем делать так много?

– Это мне неизвестно. Хотя я развил теорию... Согласно ей, существует всего два вида подконтрольной Вселенной. И оба они нарушают общепризнанную теорию относительности. Первый – это мультиканальная Вселенная с множеством миров, существующих в едином времени, но в разных пространствах. Второй – одна Вселенная, которая постоянно изменяется.

– Как это? – спросил Димка.

– Существует некий оператор, который постоянно откатывает систему назад.

– И как далеко? – Серёжка был шокирован.

– Вплоть до Большого взрыва.

Ответ просто добил.

– Ты... Вы хотите сказать, – Димка нервно сглотнул, – что эта наша беседа далеко не последняя, как и не первая?

– Как и то, что она может протекать одновременно во всех моделях мультиканальной Вселенной, – Учёный помолчал. – Так или иначе, но всё сводится к одному фактору. К фактору «пространство-время».