Николай Гоголь панически боялся быть похороненным заживо, и у него имелись весомые причины. В детстве писатель переболел малярийным энцефалитом, напоминавшим о себе обмороками. Обмороки переходили в сон, близкий к летаргическому, во время которого сложно прощупать пульс и уловить дыхание.

Вот что он писал в своем завещании.

«Находясь в полном присутствии памяти и здравого рассудка, излагаю здесь мою последнюю волю.

Завещаю тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения. Упоминаю об этом потому, что уже во время самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения, сердце и пульс переставали биться… Будучи в жизни своей свидетелем многих печальных событий от нашей неразумной торопливости во всех делах, даже и в таком, как погребение, я возвещаю это здесь в самом начале моего завещания, в надежде, что, может быть, посмертный голос мой напомнит вообще об осмотрительности».

Видимо, тафофобия (страх быть похороненным заживо) заставила Гоголя отказаться от еды, когда он почувствовал приближение смерти. К тому моменту он уже больше десяти лет не ложился в кровать и боролся со сном всеми доступными методами, лишь иногда сдаваясь и засыпая сидя в кресле.

До сих пор ходят слухи, что Гоголя все же похоронили живым. Зловещие легенды о страхах писателя оказались куда более живучими, нежели уничтоженный им второй том «Мертвых душ».

«Звездам» тоже знакомы страхи. Том Круз, Брэд Питт и даже исполнитель главной роли в фильме «Человек-паук» Тоби Магуайр страдают инсектофобией – страхом насекомых. А Сальвадор Дали особенно сильно боялся кузнечиков. «Если б я был на краю пропасти и кузнечик прыгнул мне в лицо, я предпочел бы броситься в бездну, чем вынести эти прикосновения», – пишет Дали в книге «Тайная жизнь».

Вы замечали, что если дать волю мелким фантомам, то они превратятся в навязчивые идеи? В юности Стив Джобс просто не любил прикосновения чужих людей, а в зрелом возрасте никогда не пожимал руку незнакомцу. Миллиардер Дональд Трамп половину главы в своей книге «Как стать богатым» посвятил рассуждениям о том, к чему могут прикасаться руки другого человека, чтобы объяснить, почему он не пожимает руки.

Жена экс-президента Соединенных Штатов Ричарда Никсона Пэт однажды призналась, что самым трудным для нее в предвыборных поездках была необходимость пожимать руки тысячам людей. Постоянно носил перчатки Майкл Джексон. Мизофобия (а именно она объединяет всех этих знаменитостей) заставляла Владимира Маяковского везде носить с собой мыло, чистые платки и йод. Страх заразиться был знаком и Адольфу Гитлеру, который принимал ванну по несколько раз на дню и всегда отказывал во встрече простуженному человеку.

Сергей Есенин настолько боялся распространенного в его годы сифилиса, что впадал в тоску при виде любого крошечного прыщика на теле и изучал в библиотеке медицинские справочники.

Благодаря журналистам мы знаем, что Стивен Кинг боится темноты и спит с ночником. Кинг практически не выбирается из собственного дома, панически боится полетов на самолетах и числа тринадцать. Говорит, даже в книгах пролистывает страницу со зловещим номером.

Зачем люди следят за пикантными подробностями о фобиях знаменитостей? Польза есть, говорят психологи. Человек сравнивает себя с другими и оценивает себя. А сравнивать с известными людьми интереснее – мы как будто приобщаемся к ним. Если уж известные люди имели недостатки, то что говорить о нас, обычных людях! От знания, что Наполеон Бонапарт боялся лошадей, особенно белых, тому, кто не может заставить себя прокатиться верхом, становится легче.

Изучая чужие фобии, мы осторожно приближаемся к своим собственным. Инстинкты подсказывают, что нам следует избегать встречи со страхами. Большинство так и поступает, но психологи, напротив, утверждают, что наши демоны всегда будут рядом, пока мы не наберемся смелости взглянуть им в лицо. Фредерик Перлз рекомендует не только дать страху возможность быть, но и советует усилить это чувство: мысленно приказать себе переживать сильнее. К примеру, если вас потряхивает от волнения, тряситесь еще больше – и тогда страх пройдет. Метод проверен на практике тысячами терапевтов, и он работает.

«Когда подходишь к крайней границе, может произойти что-то решающее, – отмечал Берт Хеллингер, философ, психотерапевт и богослов. – Многое может произойти только на крайней границе. Только если у человека есть мужество, чтобы подойти к этой границе, что-то может измениться к лучшему. Любая война выигрывается на крайней границе».

Прежде чем мы приступим к изучению двенадцати общих для всех демонов страха, стоит посмотреть на ваши персональные тревоги.

Имеет смысл именно сейчас отложить чтение и отправиться в конец этой главы, чтобы описать собственный зоопарк фобий и ужасов. Объясню почему.

Как внешние, так и внутренние перемены значительно повышают уровень тревожности каждого человека, пробуждая демонов, мирно спавших в самых потаенных уголках разума, пока положение казалось спокойным. Теперь же трудно предсказать, что будет завтра с курсом рубля или со свободой перемещения, так что фобии оживились.

В стабильной ситуации мы различными способами подавляем страхи. По природе мы не только стремимся к удовольствиям, но и скрываемся от неприятностей. В обычной жизни в ход зачастую идут любые средства: от дополнительной работы до спорта до изнеможения – лишь бы не смотреть в глаза собственным тревогам. Сейчас, когда перемены происходят на мировом уровне и касаются каждого, страхи стали гораздо сильнее, и игнорировать их практически невозможно. Давайте и не будем гнать демонов. Они сигнализируют о переменах, необходимых именно вам. Поэтому так важно взглянуть на свои страхи и описать их. Самое время прислушаться к ним. Но чтобы было не так страшно, предлагаю отнестись к собственным чувствам с отстраненностью исследователей. Наблюдайте, записывайте, но не оценивайте их.

В начале этой главы я перечислила некоторые редкие фобии, свойственные знаменитостям. Возможно, какие-то присущи и вам. Но теперь я буду показывать не такие редкие экземпляры, чтобы «раскачать» ваших демонов и помочь им проявиться. Заодно мы разберемся, чем страх отличается от тревоги и почему последнее хуже.

Читайте и время от времени дополняйте список личных страхов в конце этой главы.

В 2006 году, когда актрисе Уме Турман исполнилось 36, она призналась журналистам, что очень боится остаться без работы. Ведь режиссеры теперь могут предпочесть ей молодых. С тех пор актриса снялась более чем в пятнадцати фильмах, включая нашумевшую «Нимфоманку», и режиссеры продолжают сотнями отправлять ей сценарии. Однако страх – вещь иррациональная.