– Скажем так, не исключаю? Эта версия ближе к полуночи самая перспективная.

– Дождемся все-таки результатов экспертизы, но по-моему ты тянешь

«пустышку».

Интуиция и опыт ее не подвели. Рыжий оказался частным детективом.

– Может этот, в парике?

– Вряд ли, - засомневался я – Уж больно стар. К тому же костыли…

– А вспомни «Смерть в курятнике». Те же костыли. Думай быстрее! У нас мало

времени.

Тут как всегда в 22.—в нашем районе вырубили свет и экран погас.

– Ну кто тогда, кто? – в отчаянии прошептала жена.

Я закурил и, глядя на таинственное пламя свечи, задумчиво сказал-

– Вот в этом, Маша, нам и предстоит разобраться.

P.S. Утром на работе я узнал, что убийцей была какая-то Джейн из фильма,

шедшего на соседнем канале. Странная эта вещь – электричество.

ПИСЬМО

– Ты чего такой? – спросил я Васю. – Как расстрелянный ходишь.

– Легкое похмелье, - горько сказал он, потрогал в нескольких местах голову и

уточнил, - но в очень тяжелой форме.

– Ты смотри, здесь не наблюй. А то взял моду, - подал голос Куприянов,

отрываясь от кроссворда.

– А не пошел бы ты, - через силу огрызнулся Вася.

– Чаю хочешь? У меня в термосе есть, - сказал Куприянов. Когда с ним грубо, он

всегда заискивал.

– Давай, - грустно согласился Вася.

Куприянов расстегнул портфель.

– А чего без сахара? – привередливо поморщился Вася.

Куприянов пошарил в карманах плаща и извлек оттуда разноцветную

карамельку.

– Спаси Христос, - на лице Васи сложная гримаса. Как у человека,

размышляющего, что ему лучше повеситься или утопиться.

– А к Зинке не ходил? – сочувственно спросил я.

– Ходил. Нету.

– Может у снабженцев чего есть? Или у Воеводина? – это уже Куприянов.

– Воеводин в отпуске, - сказал я. – А снабжение все на базе – вагон принимают.

– Будем тогда помирать, - с вялотекущим оптимизмом сказал Вася.

Он закурил и мрачно произнес-

– Блевануть здесь, что ли?

Куприянов обеспокоился:

– Ты давай это… Ты давай на улицу иди. Свежий воздух он помогает.

Вася молча вышел. Куприянов проследил за ним через стекло и поделился:

– К Зинке опять пошел.

Потом сказал:

– Бальный танец. Восемь букв.

– Краковяк, - предположил я.

– Если «краковяк», тогда «дервиш» не подходит.

– Слушай, Куприянов, - сказал я, - иди к черту. Не видишь я занят – письмо

родственникам пишу.

– Ну пиши, пиши, Шота Руставели, - слегка обиделся Куприянов. – Уж и

спросить нельзя. Ты бы лучше вместо письма посылку послал. А что письмо? Бумага.

– Ну ладно, - я поправил на голове кепку. – Если что, я в столовой.

– А чего там в столовой? – оживился Куприянов. – Баранину под зарплату дают?

– Да нет, там повариха, говорят, какая-то новая. Пойду познакомлюсь. Глядишь,

что и обломится. А ты здесь сиди. Если с третьего цеха будут звонить, скажи, что еще

не готово. Скажи работы много, не успели.

Через полчаса я печальный и отвергнутый возвращался назад. «С такой жопой

и така грубиянка», - философски думал я, сплевывая в каждую лужу.

Куприянов был на месте, только кроссворд перед ним лежал уже другой.

– Васю не приносили? - я заглянул за занавеску.

– Зинка звонила, сказала, что у нее спит. Уже никакой.

– Насчет тазика предупредил?

– Предупредил.

Я снова сел за письмо. Прочел начало: «Здравствуйте, дорогая тетя Фаня! У

меня все хорошо. Работаю инженером на заводе. Работа трудная, но интересная.

Коллектив у нас дружный. Старшие товарищи помогли мне быстро освоиться с

напряженным ритмом производства…»

Я с отвращением поглядел на лысину Куприянова и скомкал письмо.

– Слышь, Куприянов, у тебя посылочного ящика дома нет?

РОЩА

(по материалам вчерашних газет)

Однажды Иван Петрович Кнутов с одной знакомой и легкомысленной

девушкой пошел погулять в рощу, что за городом, и их там изнасиловали неизвестные