Шрифт:
– Радует, что ты не террорист, – улыбнулся Игорь. – Иначе мы б с тобой умаялись…
Глава 9
Давайте отрезать друг другу рудименты…
Во внутреннем дворике здания Разведывательного Бюро МВД Пакистана по указанию его директора Талата Мунира был разбит маленький садик, где в обеденный перерыв сотрудники могли глотнуть свежего воздуха и немного посидеть у трехъярусного фонтана. Разросшиеся акации создавали приятную тень, столь ценимую на Востоке, журчание воды настраивало на философский лад, что весьма полезно для людей, занимающихся обеспечением безопасности своей страны, а облюбовавшие ветви деревьев птицы добавляли ощущение покоя. В садике частенько рождались интересные идеи, получавшие затем развитие в виде конкретных операций, так что руководство РБ смотрело сквозь пальцы на то, что многие сотрудники выходили к фонтану по несколько раз в день, а отнюдь не строго с тринадцати до четырнадцати часов. Работа в разведке и контрразведке ненормированная, большинство офицеров задерживаются в своих кабинетах до позднего вечера и трудятся в выходные, так что они имеют полное право на некоторые послабления. Даже мулла из соседней со зданием РБ мечети, куда сотрудники отправлялись на молитву, разъяснял, что шахиды [78] имеют право совершать намаз в удобное для них время, а не точно по установленному Кораном времени. Или вообще не совершать, если того требуют обстоятельства, и молиться про себя, не привлекая ничьего внимания. Аллах милостив, а к правоверным воинам особенно…
[78]Воины, к коим в цивилизованных исламских странах относят всех служащих МВД, МЧС, армии, разведки и иных специальных структур.
Омар Масуд приглашающе похлопал ладонью по скамье рядом с собой и вытащил неизменные сигареты.
Мустафа Пехлеви, вот уже седьмой год занимавший должность старшего оперативника седьмого отдела Управления внешней разведки, сел справа от своего начальника.
– Что думаешь? – после минутного молчания спросил Масуд.
Резидент прислал шифровку, из которой следовало, что до конца операции по перехвату контроля над Черноморским портом оставалось примерно сорок – шестьдесят дней.
Однако не благополучный исход операции больше занимал мысли начальника седьмого отдела, а безопасность самого резидента. Почти пятьдесят лет нелегальной работы – не шутка. Да и возраст уже не тот, чтобы участвовать в делах, где может потребоваться применение боевых навыков.
Хотя…
Когда месяц назад возникла опасность разоблачения, резидент своими руками устранил противника, подобравшегося слишком близко. И столь филигранно ликвидировал, что могли бы позавидовать большинство молодых и крепких сотрудников.
Но ликвидация всегда предполагает ответные ходы противостоящей стороны. В этом-то и состоит основная проблема любой «острой» акции. Мало нейтрализовать объект, надо еще предусмотреть обрыв всех ниточек, которые могут привести к исполнителю и организатору. А это на порядки сложнее. В контрразведках всех стран мира работают далеко не дураки; там крайне нервно реагируют на любые посягательства на жизнь своих коллег. И в случае смерти офицера спецслужбы роют землю до тех пор, пока не вычисляют тех, кому была выгодна смерть агента, или пока не убеждаются в том, что гибель была случайной.
Уповать на безнаказанность в таких случаях крайне самонадеянно.
Бывали прецеденты, когда расследование происшествия длилось годами, по крупицам собирались нужные сведения и в результате все же выходили на исполнителя. Которого затем показательно «зачищали».
Дабы остальным было неповадно.
В принципе, ситуация с агентом, позволившим себе убить или покалечить чужого оперативного работника, мало отличается от ситуации с предателем-перебежчиком. И тот и другой живут под страхом того, что когда-нибудь лихие ребята из групп специального назначения их достанут.
– Надо прорабатывать варианты ухода, – тихо сказал Пехлеви, покусывая сорванную с куста веточку. – Он уже достаточно поработал…
– Согласится ли он? – вздохнул Масуд.
– Ни ты, ни я никогда с ним лично не общались. Не знаю…
Последний сотрудник УВР РБ, кто говорил с резидентом лицом к лицу, умер много лет назад. С тех пор связь осуществлялась лишь через регулярно менявшиеся «почтовые ящики» [79] , причем места закладки контейнеров с информацией выбирал сам агент.
[79]Здесь – тайники.
Конечно, резидента регулярно проверяли, чтобы убедиться в отсутствии «колпака» сначала советской, а затем и российской контрразведок. В Черноморск примерно раз в три-четыре года приезжали полевые агенты РБ, которые кто день, а кто месяц следили за скромным служащим из администрации порта, контролировали его телефон и засекали все контакты. Естественно, агенты не знали, за кем ведут наблюдение. Для некоторых это было учебным заданием с произвольно выбранным объектом, для других – поручением отследить человека, на которого затем должны были выходить вербовщики.
Перманентно находиться под подозрением в двойной игре – судьба любого резидента.
Тут уж ничего не поделаешь…
Матерый разведчик это знал. Но никогда ни одним словом не выразил своего недовольства. Он сознательно выбрал свой путь в жизни и заранее был согласен со связанными с работой «на холоде» [80] трудностями. Резидент даже мог предполагать, что в случае прямой угрозы разоблачения и невозможности контроля ситуации кому-нибудь из агентов отдадут приказ о его ликвидации.
[80]Под чужим именем в иностранном государстве (жарг.).
Грустно, конечно, но это реальная жизнь.
– На своем месте он приносит огромную пользу, – буркнул Масуд, прикуривая очередную сигарету от окурка предыдущей.
– Везенье не бесконечно, – пожал плечами Пехлеви.
Для каждого агента наступает момент, когда ему надо уходить. Лучше уйти тихо, «погибнув» в результате какого-нибудь «несчастного случая», дабы не вызывать сомнений в преднамеренности своей смерти. И чтобы тело не было обнаружено.
Например, исчезнуть при покорении горной вершины, уйти на охоту в тайгу и не вернуться или пропасть на рыбалке, отправившись в море незадолго до шторма. Вариантов много, но суть одна – трагическая случайность, в которой никто не должен усмотреть умысла.