Лежа на гладком полу своей ванной, Трэз прикрыл глаза предплечьем. Он остро осознавал, как опускается член. Весь его бессмысленный секс в течение жизни отбивал всякое желание.

Но еще яснее он осознавал, кто был рядом с ним, лежал на меховом ковре.

Черт, он должен снова накрыть бедра полотенцем...

– Кто «они»?

Схватив махровую ткань, он не смог поднять на Селену глаз.

– Мой народ.

– И по какому поводу они «правы»?

– Почему ты все еще здесь?

Осознав, как это прозвучало, Трэз сел... и заметил, как Селена отшатнулась.

– Прости... я имел в виду, как ты меня вообще терпишь?

Гори все синим пламенем, она была такой аппетитной, сидя там: мантия прикрывала лишь ее плечи, соски все еще напряженные, ноги лежали так, что если он чуть сдвинется, то сможет увидеть ее...

Селена натянула мантию на себя... и, как бы ни было больно, это был подобающий поступок. Он разрушил то, что происходило между ними.

Но по стоящим причинам.

– Мне жаль, – сказал Трэз, думая, что эти слова стоит набить на лбу, чтобы видеть каждое утро и ночь, смотрясь в зеркало.

Он не должен был позволять этому зайти так далеко. Никогда.

– За то, что остановился?

– Нет, об этом я не жалею. – Она отшатнулась, и Трэзу захотелось пнуть себя по яйцам. – Я имею в виду... черт. Не знаю. Сейчас я вообще ничего не знаю.

Повисла большая пауза. А потом Селена спокойно сказала:

– Ты должен знать, что можешь поделиться со мной чем угодно.

– Аккуратней... ящик Пандоры так легко не закроешь.

– Ничего. – Она смотрела на него невероятно ясным взглядом. – Я ничего не боюсь... ни тебя самого, ни того, что тебя касается. Но я уверена, что ты обязан объясниться передо мной. Если ты не собирался продолжать... и чтобы я не винила себя в этом.

Ну, вау. Это раньше он считал ее сексуальной? Сейчас он причислил ее к богиням: внешняя красота – одно дело, но жесткий внутренний стержень привлекал еще сильнее.

И она была права.

– Все нормально, – сказал Трэз, чувствуя себя полным отщепенцем. – Последние десять лет я трахал человеческих женщин... и ни одна из них не имела значения до этой ночи с тобой. И, кажется, я обрекаю родителей на мучительную смерть. Не считая этого, я в норме.

Она подняла брови. Не отшатнулась в ужасе, не сбежала. Но сделала несколько глубоких вдохов.

– Начнем, наверное, со второй части. О чем, во имя Девы, ты говоришь?

– Полный бардак... в моей жизни полный бардак.

Она ждала, очевидно, что он продолжит.

– Ты так ничего и не сказал.

Он смотрел ей в глаза с уважением.

– Боже... ты на самом деле существуешь в реальной жизни?

– И опять ты ничего не рассказываешь. – Селена медленно улыбнулась. – Но мне нравится, каким взглядом ты смотришь на меня.

Трэз покачал головой, зная, что она заслуживала большего, чем он мог ей предложить.

– Не нужно. Не нужно, чтобы тебе это нравилось.

– Решение за мной. А сейчас – говори... если вознамерился оттолкнуть меня, тогда используй слова, чтобы убедить меня в своем уродстве.

– Половая жизнь этого еще не сделала?

– Я обучена быть эросом. И считаю, что в мужской природе распространять свое семя.

Он сузил глаза: ее лицо внезапно стало беспристрастным, и это о многом говорило.

– Это другое.

– А именно?

– Я обещан другой.

Ей почти удалось скрыть дрожь. Почти.

– Да?

– Да. И если я не появлюсь, то моих родителей убьют.

– Значит, ты не влюблен?

– Я не виделся с ней. И не горю желанием.

Напряжение немного покинуло Избранную.

– Ты совсем ее не знаешь?

– Нет. Кроме того, что она – дочь королевы.

Эти изумительные глаза расширились.

– Значит, ты войдешь в королевскую семью.

Он подумал о том, сколько веселья приносил Рофу его трон, и обо всех забавах Рива, вставшего во главу симпатов.... но, по крайней мере, они могли свободного распоряжаться своими ночами, свободно перемещаться.

Ну, в случае Рофа, типа того.

Но его будущее – золотая клетка.

– Мои родители продали меня, когда я был очень мал, – услышал он себя. – Мне не дали и шанса... а сейчас? Если я не вернусь на Территорию, они протянут недолго.