Чем закончится нынешнее дело? У полиции нет свидетелей, за исключением Элизабет Лонг. Такие дела — сущий кошмар для следствия, ведь жертвы — случайные люди, и протянуть ниточку между ними и убийцей просто невозможно. Скорее всего, ни Энни Чэпман, ни Полли Николе, ни Марта Табрам сами не знали его имени.

— Имя, имя… Его имя!

— Да, что-нибудь броское, узнаваемое и, в то же время, не похожее на все, что было раньше!

Работа в Центральном агентстве новостей не сулит Томпсону широкой известности, в конце XIX века большинство журналистов не ставят подписи под своими материалами. Однако гонорары послужат отличной прибавкой к скудному содержанию, назначенному ему отцом. Сочинения молодого поэта произвели на Баллинга сильное впечатление, хотя он и не обещал помощи в их публикации.

— Хорошая статья подобна стихотворению, она должна быть лаконичной и вдобавок затрагивать тайные струны в душе читателя, — делится он своими мыслями с протеже.

В настоящий момент Томпсон по его поручению пытается подобрать имя безвестному убийце из Уайтчепела. Нет-нет — Фрэнсис Томпсон не претендует на лавры детектива, это не входит в условия его найма. Он всего лишь подыскивает псевдоним, под которым монстра следует представить широкой публике.

Мистер Хайд отпадает сразу. Томпсону кажется, что это безвкусно, да и, кроме того, Роберт Льюис Стивенсон вполне может затеять тяжбу. Нужно что-то короткое и звучное.

— Помните Скачущего Джека? — спрашивает он у Томаса Баллинга, который расположился в кресле напротив и крутит головой, разглядывая комнату поэта.

Услышав вопрос, Баллинг принимается кивать — еще бы ему не помнить Скачущего Джека!

Скачущий Джек был героем скандальных историй первой половины столетия. Этот странный человек нападал на одиноких прохожих, преимущественно женщин, и передвигался огромными прыжками, на которые обычные люди не способны. Легенды о Скачущем Джеке кочевали из уст в уста, время от времени сообщения о нем появлялись в газетах. Некоторые из свидетелей наделяли его поистине инфернальными чертами — один из них якобы видел, что глаза Джека горят оранжевым пламенем, а пальцы заканчиваются изогнутыми острыми когтями. Другой сообщал, что разглядел вышитую на его костюме золотом букву W. Неудивительно, что Скачущий Джек вскоре стал любимым героем бульварных историй, страшных рассказов и даже пьес. Один из романов, выходивший на протяжении года в недельных выпусках, изображал Скачущего Джека романтическим героем и защитником угнетенных.

— Джек… Джек… — Томпсон подбирает имя своему герою — тому, что бродит где-то сейчас в Ист-Энде. — Он убивает… Он потрошит… Может быть, Джек-Потрошитель, а? Джек-Потрошитель! Что скажете? — Томпсон поднимает глаза на своего маститого коллегу.

— Неплохо, старина! — Томас Баллинг ему по-приятельски подмигивает. — У вас прирожденный талант!

Прославленный корреспондент любит «заложить за воротник», его умиляет энтузиазм Томпсона, но сейчас он предпочел бы промочить горло, оставив проклятого убийцу на потом. У Фрэнсиса совершенно иное настроение:

— Честно говоря, просто не могу отвлечься от мыслей об этом человеке, — делится он, — если слово «человек» здесь вообще уместно. Думаю, я должен попытаться помочь… Помочь найти его! Даже если у меня ничего не выйдет, из этого можно будет сделать отличный материал!

Коллега вскидывает на него изумленный взор.

— И что же вы, во имя Господа, собираетесь сделать?

— Я думаю, — начинает объяснять Томпсон, — что следует начать с опроса свидетелей.

— Ну что за чепуха, мой милый?!

— Вовсе нет! — возражает горячо Фрэнсис— Этим занята половина журналистов в Лондоне. Да, я знаю, что полиция опросила всех, кого только могла, но вы же понимаете, что эти простые люди вряд ли были с ними до конца откровенны!

— Да, да! — усмехается Баллинг. — А вы полагаете, что вам удастся разговорить их, может быть — воззвать к их совести? Ошибаетесь, эти люди слишком хорошо знают, что, доверившись журналисту, они обрекут себя на долгие допросы в полиции. Вы представления не имеете, какая глубокая пропасть лежит между нами и людьми там, в Ист-Энде! Не думайте, что разница только в том, что некоторые из нас могут потратить за ужином больше денег, чем иной из них зарабатывает за месяц. Это совершенно иной мир. Несмотря на эту отповедь, Томпсон не смущается.

— Но я могу заплатить им, — говорит он.

— Это не поможет вам раздобыть достоверную информацию. Впрочем, если так хочется, идите и попытайте счастье в каком-нибудь пабе! Только не принимайте на веру все, что вам там скажут. Одни будут врать в надежде получить лишний шиллинг, а другие перескажут сплетни, в которых не будет ни слова истины. Я немного знаю этих людей, и мой опыт подсказывает, что вы напрасно потратите время. Не берите с собой слишком много денег, я не хочу, чтобы вас ограбили.

Пока Фрэнсис Томпсон постигает премудрости журналистики под руководством такого «монстра пера», как Баллинг, кое-кто в Лондоне тоже занят сочинительством.

— Черт знает, что это такое! — Эбберлайн и Монро изучают открытку, присланную из Уайтчепела инспектору Джозефу Чэндлеру, который был первым офицером, осматривавшим место убийства на Хэнбери-стрит. Имя инспектора Чэндлера оказалось в газетах, так что неудивительно, что неизвестный шутник выбрал его в качестве адресата. На открытке в карикатурном виде изображена убитая женщина с перерезанным горлом, лежащая в луже крови.