— Да, кстати, я как раз хотел поговорить с вами кое о чем…

Дарлинг улыбается, он с самого начала прогулки заметил, что Уолтер собирается о чем-то просить.

— Когда мы были у вас, я почувствовал прилив вдохновения! А оно в последнее время, к сожалению, нечасто посещает меня, — продолжает художник. — У меня есть несколько студий здесь, в Уайтчепеле, где можно отдохнуть от суеты и сосредоточиться на работе. Но в последнее время тут стало неспокойно, полиция шныряет по улицам, а соседи смотрят на меня с подозрением. Возможно, вы сдадите мне часть вашей берлоги на некоторое время? Ваш дом — отличное место для студии, особенно чудесна мансарда на втором этаже, там, где возле окна стоит старый дуб. Я думаю, придется спилить часть веток, чтобы в комнате стало светлее. Вы ведь не будете против, старина?

— Дьявол, Уолтер, — Дарлинг смеется. — Я еще не дал согласия, а вы уже залезли с пилой на дуб, который, возможно, видел самого Шекспира!

— Глупости, — парирует тот. — Вы же там чертовски скучаете в одиночестве, признайте сами. И для одного человека ваше убежище все же чересчур мрачновато. Мое соседство не будет обременительным, если не считать задержек с квартирной платой! — добавляет Сикерт и смеется.

Денег на аренду у него нет, у него вообще нет денег, но Уолтер собирается продать несколько картин из числа тех, от которых «устал». Обычно он не торопится расставаться с полотнами, загромождающими его мастерскую, однако…

— Однако некоторые работы начинают со временем тяготить. Это как с женщинами: глубокая страсть неожиданно сменяться равнодушием, а равнодушие переходит в неприязнь, когда самые мелкие недостатки начинают раздражать. Уверен, что вам это знакомо.

— Боюсь, вы составили обо мне превратное представление, — говорит Дарлинг. — Я никогда не пользовался успехом у женщин. После развода моим уделом стало добровольное монашество; до переезда в Англию я был постоянно стеснен в средствах. Кроме того, у меня нет ни титула, как у Эдди, ни вашей внешности.

Обаятельный Уолтер в самом деле пользуется популярностью. Каким-то образом ему удалось очаровать даже принцессу Александру, которая, в конце концов, решила, что его общество как нельзя лучше подойдет ее отпрыску — Альберту Виктору. Весьма опрометчивое решение — Уолтер Сикерт был не тем человеком, который способен наставить кого-либо на путь истинный. Разговор заходит и о принце.

— Что вы думаете о словах Стивена? — спрашивает Дарлинг. — Он уверяет, что видел человека, следящего за Эдди, и считает, что это детектив из Особого отдела. Он что-то об этом знает от своих знакомых из Министерства внутренних дел.

— Стивен еще недавно уверял всех, что сходит с ума. Не думаю, что стоит доверять всему, что он говорит, — резонно замечает Сикерт.

Дарлинг с ним согласен — во всяком случае, просьбу Стивена не давать приюта художнику он решает проигнорировать. Уолтер Сикерт не похож на человека, который намерен совершить самоубийство. Уолтер Сикерт кажется безмятежным и ни словом, ни жестом не выдает, что чем-то встревожен. К тому же он прав: этот большой пустой дом не подходит одинокому человеку.

Получив согласие Дарлинга, художник веселится как мальчишка. Старый фонарь на одном из домов привлекает его внимание, и Сикерт на минуту задерживается возле него. А еще через квартал останавливается возле старика с трубкой, который прислонился к стене и, похоже, собирается простоять так до вечера.

— Ах, Дарлинг, какие здесь можно встретить лица… Рембрандт был бы в восторге!

Он прав, в Уайтчепеле можно встретить самые удивительные лица: изможденные, усталые, — лица, на которых, кажется, запечатлена скорбь всего мира, или же, напротив, — лица, полные бесшабашного пьяного веселья.

По пути писатель и художник минуют Олдерни-роуд, где в доме строительного подрядчика Джорджа Ласка в этом время проходит собрание торговцев и бизнесменов Ист-Энда. Население Ист-Энда не состоит исключительно из бедных и убогих, и эти вполне обеспеченные люди не собираются мириться с преступлениями, поставившими под угрозу их дела. Джордж Ласк, энергичный и уверенный в себе господин, объявляет о создании Комитета Бдительности Уайтчепела во главе с ним самим. Большинство присутствующих готово поддержать начинание собственными деньгами.

— Сегодня у нас есть повод для радости, — сообщает Ласк, — полиция наконец-то схватила человека, которого называют Кожаным Передником!

Кое-кто из присутствующих высказывает сомнение в целесообразности создания Комитета, если убийца уже за решеткой.

— Господа, господа! — Ласк поднимает руку, призывая к вниманию. — Боюсь, дело обстоит иначе. Я разговаривал с инспектором Эбберлайном. Как вы, возможно, уже знаете, Скотленд-Ярд назначил его расследовать дело Джека-Потрошителя.

Имя Фредерика Эбберлайна вызывает шумное одобрение — инспектор провел не один год на этих улицах и оставил по себе добрую славу.