Я смотрю на Фрампа. На его маленькой меховой морде смесь из разочарованного доверия и страха. Я не могу поговорить с ним, так как не нахожу слов, но беззвучно произношу: "Живи в радость, мой друг."

Я закрываю глаза и надеюсь на лучшее.

— Эдгар? — незнакомый голос парит над морским берегом. — Что вы там двое читаете?

Мой мир шатается и начинает восстанавливаться. Делайла прикрыла книгу и прислонила ее к монитору. Теперь я все еще могу рассмотреть помещение, но уже с другого ракурса. Эдгар пошел вперед, так что мое прозрачные части, не заметны за его телом. И Жасмин Якобс, когда входит в комнату, не видит, что только что произошло.

— Эту старую сказку, — говорит Эдгар странно высоким голосом. Она что не замечает ,что он лжет? — Я забыл, как она заканчивается.

— Конечно, наступает счастливый конец, — говорит Жасмин.

— Верно, — Делайла широко улыбается. — Конечно.

Внезапно я чувствую, как кровь снова стремительно мчится в груди и руке. Они горят как огонь, как будто бы содрали кожу.

Застонав я падаю на колени на пляже, согнувшись от боли.

— Я только хотела пожелать спокойной ночи. Делайла, тебе еще что— нибудь нужно?

— Все замечательно... — она улыбается. — Спасибо. За все.

Несмотря на то, что стою на коленях, я замечаю, как я снова приближаюсь к Серафиме. Ненатуральная сила поднимает меня на ноги. Моя рука против воли хватает руку Серафимы и сжимает ее.

Я знаю, что только что произошло. Как и любая попытка вытащить меня из книги, эта прошла неудачно. История всегда побеждает.

Жасмин подходит ближе, еще одна читательница. Я наблюдаю, как она рассматривает страницу. — Мне особенно нравилась заключительная сцена...

Эдгар хватает книгу, и в моей голове все переворачивается. — Все равно, — говорит он и захлопывает книгу так, что падаю на землю.

Мгновенно раздается гул голосов: Другие персонажи обсуждают странный инцидент, который только что произошел на их глазах. Серафима плачет, закрывает лицо руками и убегает вдоль пляжа. Орвилль подбегает ко мне и исследует мою руку. — Мой мальчик, что за черная магия была только что использована?

— Со мной все в порядке, — успокаиваю я его, затем поворачиваюсь к остальным. — Только что все вышло из под контроля. Но теперь все снова стало нормальным.

После моих заверений, люди разбиваются по маленьким группкам, но все еще продолжают говорить о том,

что только что произошло. Только Фрамп остается со мной и садится рядом. — Олли, — говорит он, — мы уже так долго дружим, как ты можешь врать мне.

Я закапываю носки сапогов в песок. Так все началось, с шахматной доски, которую мы нарисовали.

— Я хочу выбраться отсюда, Фрамп, — доверяюсь я ему.

— Я так же мало подхожу к этому миру, как ты телу собаки.

— Но это не в наших силах, — отвечает Фрамп.

— Как такое может быть, что счастливый конец наступает только у меня? — говорю я. — Тебе никогда не казалось это неправильным?

— Я просто всегда считал, что ты счастливчик.

— Мы все можем быть счастливчиками, — предлагаю я.

— Мы все могли бы стать теми, кем хотели бы быть, вместо того, чтобы играть роли, которые кто-то выдумал для нас.

Фрам качает головой. — Твоя фантазия сбивает тебя с толку ,Олли.

— Не появились ли мы вообще на свет только благодаря ней? — тихо произношу я.

Глаза Фрампа начинают светиться, когда он понимает, что для него, возможно другое будущее чем то, которое он ожидает. И тогда на него обрушивается то, что произошло со мной несколько минут назад. — Ты хотел покинуть историю, — говорит он медленно, когда ему все становится ясно.

— Да, я не могу оставаться здесь.

Фрамп выпрямляется. — Тогда я иду с тобой.

Я киваю подбородком в ту сторону, где на каменной глыбе сидит Серафима и осторожно утирает слезы. — Ты же не хочешь этого, верно? — я слегка улыбаюсь ему. — Если я выберусь отсюда, честное слово, я сделаю все,что в моих силах, чтобы ты снова стал человеком.

Погруженный в мысли он почесывает за ухом.

— Олли? Могу я еще кое о чем попросить? Если ты выберешься отсюда... мог бы ты хоть как-то повлиять на нее... чтобы она заметила меня?

— Я думаю, она уже это сделала, — говорю я и слегка пихаю его в бок. — Иди уже.

Он рысью двигается по морскому берегу к скале, где Серафима опустилась вниз. Отстранено принцесса гладит его по голове. Фрамп бросает на меня один единственный взгляд и довольно виляет хвостом.

Я поднимаю руку и машу на прощание. Правой рукой, которая находится там, где всегда была и всегда будет, на моем нарисованном теле, в книге, из которой, вероятно, я никогда не выберусь.