– Значит, вы превратились в скупщика! – сказал товарищ.

– Да, я становлюсь скупщиком, – ответил Кори Ишкамба. – Но не таким, как другие! – я не вкладываю в торговлю своих денег, не обременяю себя сидением в лавке и разговорами с покупателями. Я перекупщик, доход от торговли получаю без расходов и трудов.

Тем временем кто-то принес горящую лампу и поставил ее на нижнюю ступень лестницы. Кори Ишкамба спустился, взял лампу, снова поднялся по ступенькам и, войдя в комнату, поставил лампу на низенький столик. Подкрутив немного фитиль, он снял стекло. Вероятно, оно было очень раскаленным и обожгло ему руку: он принялся дуть на пальцы, приговаривая: «Ой, моя рученька!».

– Зачем же брать стекло голой рукой? Прихватили бы рукавом или платком, – заметил я.

– Хорошо еще, что не прихватил рукавом или платком, – ответил он, все еще дуя на пальцы. – Руке больно от ожога, да боль пройдет, и все обойдется, а вот если обгорел бы рукав, я понес бы большой урон!

Когда боль немного утихла, Кори Ишкамба приподнял край паласа, устилавшего пол, и, вытащив из циновки соломинку, поджег ее от пламени лампы и перенес огонь на фитиль своей, потом отнес лампу своих жен на лестницу, а свою поставил на покрытый одеялом низенький столик – сандали, под которым было углубление для углей.

Лампа была маленькой, трехлинейная, все же при ее скудном свете мы смогли рассмотреть убранство комнаты. На полу лежала ветхая, во многих местах изъеденная молью дешевая кошма. Одеяло, покрывавшее сандали, действительно было такое грязное, что, как говорил Кори Ишкамба Рахими Канду, почти не отличалось от потника из-под ослиного седла. Еще грязнее были курпачи [13], тюфячки по краям сандали, – они выглядели не чище, чем потник осла, спина которого покрыта гнойными струпьями.

– Будьте любезны, присаживайтесь! – пригласил нас Кори Ишкамба, так как мы, устрашенные видом тюфячков, все еще стояли посреди комнаты.

Мы сели, плотно подвернув под себя полы своих верхних халатов, опасаясь запачкаться об одеяло, тюфячки и палас этой «гостиной». Мы уселись справа и слева от сандали и протянули под него ноги, надеясь согреться под горящими углями. Но под сандали было гораздо холоднее, чем снаружи. Пришлось подобрать ноги под себя.

– Мне кажется, у вас под столиком лед вместо горящих углей – ноги обожгло от стужи! – заметил мой приятель.

– Неужели на вас так сильно действует слабый морозец? – удивился Кори. – Теперь я понимаю, какая нежная кожа на ногах у сыночков богачей.

– У ученика из деревни, как известно, не такая уж нежная кожа на ногах, но и он замерз, – вмешался я. – В лютую зимнюю стужу даже у верблюда мерзнут ноги, что же говорить о людях, у которых снег забивается в калоши?! Выйдите да пройдитесь по заснеженным улицам – и почувствуете, как стынут на морозе ноги!

– Я сам только что с улицы! – ответил Кори Ишкамба. – И обошел не один квартал – полгорода обошел, а ведь на ногах у меня только рваные ичиги да кожаные калоши. И все-таки мои ноги не почувствовали холода! Что ж, значит, они у меня крепче и выносливее, чем у верблюда!

– Из этого следует, что кожа у вас толстая, как у слона! – сказал сынок купца.

«Разве почувствует слон укол острия палки, которой погоняют волов!» – припомнил я известную поговорку и обратился к нашему хозяину с вопросом:

– Позвольте, а зачем же вам понадобилось в эту пору бродить по заснеженным улицам?

– Зачем? Странный вопрос. Я был у своих знакомых, ужинал с ними, пил у них чай. Если бы я не должен был ждать вас сегодня, я зашел бы еще в несколько домов, где ужинают позже, и вернулся бы домой только к полуночи, вполне насытившись.

– А ужинаете ли вы когда-нибудь в своем собственном доме?

Кори Ишкамба расхохотался:

– Никогда! Зачем мне разжигать очаг в своем доме и тратить деньги, которые достаются мне ценой огромных усилий, если в домах друзей я всегда нахожу готовый плов и хлеб. Мудрецы сказали: «Что за прелесть чужой дом; нет ни хлопот с водой, ни забот о топливе!» – Подумав, Кори Ишкамба поправился: – Нет, я сказал вам не совсем верно! Дважды в год я все-таки ем дома!

– Ну, я этому не верю! – сказал мой приятель. – Никак не могу себе представить, чтобы вы потратили свои деньги на приготовление пищи!

– Вот еще! Я и не трачу денег! – воскликнул Кори Ишкамба. – Мои жены дважды в год, в месяцы мухаррам и раджаб [14], на свои деньги приглашают чтецов Корана и устраивают поминки по своим родителям. Так как у нас нет ни детей, ни прислуга, я сам выношу плов муллам и присоединяюсь к ним.

– Ведь вы сами чтец Корана, почему же вы не читаете Коран в память родителей своих жен и не берете деньги за это себе? Как вы допускаете, чтобы деньги уплывали из вашего дома и попадали в чужой карман? – с насмешкой спросил мой приятель.