Живот мой судорожно сжался от спазмов и я - очнулся.

На одном из «переулков», которые ответвлялись от боковых «улиц» главного «проспекта» некрополя я увидел несколько прямоугольных памятников, объединенных одной оградой. Здесь была похоронена вся семья Серебряковых: отец, мать, двое сыновей и две дочери…

Стальная игла пронзила мне сердце и тут я уже не смог сдержать слез: последняя надежда на то, что моя мать была все ещё жива – рухнула, поскольку среди прочих фотографий я увидел и хорошо знакомое мне лицо…

Стоп! Сердце мое похолодело. Лицо… из сновидения?! Лицо, которое я наяву, в твердом уме и ясной памяти, никогда в жизни не видел?! Лицо… Бред какой-то! Бред! Бред! Я не мог поверить собственным глазам! Я узнавал лицо, которое никогда не видел в реальной жизни, которое видел только во сне… Неужели, это свидетельство того, что все, что происходило тогда, верно?

Нет, конечно же, нет… Лицо матери я мог запомнить в младенческом возрасте, память была запрятана в самых глубинах моего подсознания, а потом, под воздействием внутренних переживаний, «всплыть» на поверхность в причудливом, фантастическом образе сна. Отрезвляющий голос моего разума привел меня в чувство. После чего освободившееся место вновь заполнила тяжелая тоска.

Я перешагнул через ограду и сел на лавку как раз напротив памятника матери и долго смотрел на её лицо. Какое-то чудо, что на памятник попала именно та фотография из фотоателье, которая, если верить сну, была сделана по заказу моего отца, когда они только встретились! Я вновь, но теперь уже своими собственными глазами, наяву, мог увидеть родной сердцу облик, теперь уже представший передо мною без всяких «мутных» искажений. Тонкие черты миниатюрного лица, высокий умный лоб, аккуратненький носик «картошкой», веснушки, светлые волосы цвета спелой ржи, заплетенные синими лентами в две тоненькие косички, загадочная улыбка на губах, очаровательные ямочки на щечках, миниатюрно тонкая шея и худенькие плечи. Бросив общий взгляд на портрет, я как-то совершенно непреднамеренно не посмотрел в её глаза, словно избегал этого специально.

Бегло осмотрел памятники её родителей, братьев и сестер. Опять бросилось в глаза кардинальное различие во внешности между ними. Смуглые лица, черные жесткие волосы, темно-карие, почти черные глаза, пухлые губы и немного приплюснутые носы – нельзя было найти больших антиподов для неё!

Наконец, мой взгляд скользнул ниже, к основанию памятников…

Стоп! Меня опять прошиб холодный пот, а слезящиеся глаза мои разом высохли. Я так увлекся рассмотрением портретов, особенно матери, что совершенно не обратил на это внимания. Под всеми памятниками лежали букеты ещё свежих бледных цветов! Я осмотрел их внимательнее: лесные лилии! Откуда? Поздней осенью? Но, самое главное, кто? Кто мог здесь оставить лилии?! Родственники? Впрочем, возможно, да, ведь я почти не знаю эту ветвь своего генеалогического древа, да и, насколько мне известно, у меня точно есть живая тетя и двоюродная сестра по материнской линии…

Я взял в руки несколько цветков.

Но ведь это невероятно! Цветки совсем свежие, как будто бы только что сорваны. Я понюхал место разрыва и почувствовал терпкий запах свежей травы, а на конце увидел несколько капелек ещё не высохшего зеленого сока. Да и сами цветы пахли. Обычно лилии не бог весть как ароматны. Их покупают для красоты, но не для запаха. А эти пахли необычайно ароматно. Запах, который я не мог идентифицировать ни с чем. Не медовый и сладковатый, как у роз или георгинов, он был безвкусен, но в то же время имел вкус, как свежая речная вода. От них пахло свежим лесным ветром и лесным ручьем. Запах был таким густым и насыщенным, что от него начинала кружиться голова, как если бы я забрался на вершину горы и посмотрел оттуда вниз, в лесную бездну, развернувшуюся под ногами. Я тогда подумал о том, не содержит ли это растение в себе наркотических веществ, как, скажем, мак или ландыш, но подумал как-то отстраненно, между прочим, будучи не в силах оторваться от их запаха. Тут я опять вспомнил вчерашний сон и с удивлением отметил, что там были те же самые цветы… Цветы, росшие у монолитов!

Теперь я уже новыми глазами осмотрел могилы. Во-первых, у меня как рукой сняло с сердца ощущение тоски, безысходности и страха. Во-вторых, я только теперь обратил внимание, что могилы моих родных имеют явные признаки ухоженности. Вокруг нет мусора, памятники чисты, трава пострижена, нет сорняков, краска на лавочке не облуплена, фотографии почти новые, особенно – моей матери. Её фотографию вообще можно было сравнить с цифровой, настолько она была четкой и красочной. Даже буквы надписи под ними были позолоченными. И снова – рой вопросов. Откуда в этом Богом забытом поселке такой уход? Кто навещает эти могилы? Кто принес букет свежих лилий? Почему? Зачем? Как?

В этот момент я необыкновенно остро ощутил, что на меня смотрят. Нет, не тысячи глаз с фотопортретов, как было раньше. А нечто иное…

Я тут же обернулся.

В метрах пятиста от меня, прямо у соединения моей боковой «улочки» с «проспектом» я увидел фигуру одиноко стоящей женщины в белом. Странное видение, способное напугать кого угодно! Почти в восемь часов октябрьского вечера, когда уже темно и холодно, на безлюдном кладбище – и вдруг – женщина в белом!

По причине сумерек и краткости видения, я успел заметить только, что на ней было белое платье и, если не ошибаюсь, у неё были необыкновенно длинные черные волосы, не заплетенные, свободно ниспадающие на спину. На ней не было даже свитера, не говоря уже о куртке! (А ведь и мне в моей куртке и шерстяном свитере было уже прохладно). Лица я её не рассмотрел, поскольку она тут же развернулась ко мне спиной и стала удаляться от меня.

Сердце мое бешено заколотилось. Перед глазами поплыли багровые круги. Ладони вспотели. Я, совершенно не понимая, что со мной происходит, едва не бегом бросился за ней. Почему я не побежал? В тот момент я думал, что если побегу, то напугаю её. В самом деле, чем я объясню такой поступок? Забыл часы? Хотел спросить, который час? Глупо как-то. Поэтому я пошел, но пошел быстрым шагом. Женщина удалялась также не торопясь. Шла шагом. Но при этом я, хотя и как мог ускорял свое движение, ни на йоту не мог приблизиться к ней! Создавалось такое впечатление, что я сплю и вижу сон – потому что такие ситуации бывают только во сне (когда идешь и никак не можешь приблизиться к чему-либо или, наоборот, убежать от чего-либо). Расстояние между мной и ею ни сокращалось и ни увеличивалось! При всем притом женщина не шла, а как бы парила. По крайней мере, во все сгущавшихся сумерках я не видел характерных движений юбки платья, свидетельствующих о движениях ног. Платье почти не шевелилось! Я не слышал шума её шагов по асфальту, который должен был быть, даже если она носила обувь без каблуков! Но и обуви её я не видел!!! Впрочем, возможно, всему виной осенние сумерки…