— Видно, правду говорят, что Бориска такую силу взял, что царь без него и шагу ступить не может...

Чем ближе к Сергиевой обители, тем более густой лес изрезан боковыми тропинками. И сколь же утешительного было для людей это счастье общения со святыней, ежели сюда устремлялись целыми толпами, а потом долго жили светлыми воспоминаниями и зарядом святости, веры и веселящей душу надежды. Гермоген знал, что царь Феодор многие дни своей жизни проводил в Лавре, а сейчас и повод был благим. Служили молебен ради деторождения царицы Ирины.

Гермоген остановился в старых митрополичьих покоях. Только что отслужили обедню, и патриарх Иов, прослышавши о приезде Гермогена, сам пришёл к нему в покои. Гермоген приложился к его руке, пожелал здравия. Иов казался усталым и, пожелав здравия Гермогену, выпытывал взглядом, что подвигло его отправиться в далёкий путь из Казанского края. Был он в полном торжественном облачении, в бархатной цветной мантии с образами на скрижалях, в саккосе с нашивной епитрахилью, с крестом на митре и клобуке.

В покоях, обставленных строго и просто, было прохладно, в раскрытое оконце тянуло луговым ароматом. Монастырский служка принёс квасу, настоянного на медовой сыте, и пироги с рыбой. Подкрепив силы, святители приступили к разговору. Гермоген рассказал о делах в своей епархии и затем осторожно начал говорить об опасных слухах, о случаях крещения православных в католическую веру, о свободе действий, какую получают ксёндзы в иных епархиях... Иов слушал несколько рассеянно, потом сказал, что им приняты меры, и всё свёл к оплошности константинопольского патриарха Иеремии, который дорогой из Москвы в Константинополь занимался делами Западной Православной Церкви и назначил оплошкой архиереями людей, не достойных сего сана. И ныне он грамотами своими вносит смуту в церковных епархиях Западной Православной Церкви.

— Убереглись мы ныне, не оставив его на Москве патриархом, — заключил Иов.

Гермоген молчал с чувством некоторой растерянности. Ошибка Иеремии была давней, а беды — новые. Четыре года назад Иеремия поставил экзархом Терлецкого, который по малодушию своему изменил православию. Вместе с архиереем Потеем он выехал к папе Клименту VIII с просьбой взять западное православие под своё попечение. Сделано было это заявление (с присягой на Евангелии) от лица всех епископов, на что их никто не уполномочил, и от мирян, которые им ничего не поручали.

— Беды западного православия ныне стали нашими бедами, — осторожно заметил Гермоген. — И многое ныне упущено за недосугом. Патриарх Иеремия допустил оплошку. Это так. Однако великие нестроения в Западной Церкви начались прежде, чем патриарх Иеремия выехал из пределов Западной России...

Иов долго молчал, потом заметил:

— Много ныне зла содевается от зависти бесовской да от клеветы злохитрых людей. Меж людьми стала размножать леность, нерадение к вере. О том ныне и с государем беседа была. Не худо бы при Чудовом монастыре открыть новую духовную школу, дабы обучались в ней проповедники слова Божья. Где истинные проповеди? Старые люди замечают истощение хвалы Божьей в церквах... Несогласие в вере такое, что порознились дети одной матери...

Вот оно, слово, коего он ожидал от патриарха.

— Ваше святейшество верно изволили заметить, что несогласие в вере становится истинной бедой... Да откуда проистекает это несогласие? И опять же вы указали, что у нас мало истинных проповедников слова Божья. Да ведомо ли нам, сколько лжеучителей наезжают в одну только Московию? К нам засылают тайных легатов, что смущают людей бесовским лжеучением...

— И тебе, Гермоген, верно о том ведомо? Да где же они, те лжеучителя?

Гермоген опустил голову. Боже! И это спрашивает патриарх!

— Лжепророки проповедуют своё учение не открыто, но тайно. Надобно соборное решение о запрете на растление веры, дабы не допускать лжеучителей к проповеди слова Божья, а посрамить их, как то было при святом Иосифе Волоцком. Покаянию их не верить, ибо лживое покаяние многие древние царства погубило... Ваше святейшество, в Западной России православные миряне подвергаются гонениям. Тех, кто противится унии, кидают в тюрьмы, пытают на пытках. Православные церкви закрывают и перестраивают на костёлы...

Иов слушал задумчиво и опечаленно. Вид усталый. Белый клобук и новая митра подчёркивали желтизну кожи и резкие морщины. После смерти царевича Димитрия он заметно постарел. В эту минуту он, видимо, представил себе, с каким недоумением встретит Борис Годунов слова о новом соборном решении в церковных делах, как замашет руками царь Феодор...

Гермоген поклонился патриарху:

— Да будет на всё воля Господня...

И с молчанием удалился в свою келью. Но оба ещё не раз вспомнят об этой беседе.