– Мне нужна библиотека. Кажется, так оно называется. Место. Или назначение места? Я тянула из книг в больнице, но там мало книг и они - не те. Не в нашем смысле книги, просто тупые тексты без многослойности.

– Видимо, я понимаю меньше, чем ничего, - глубокомысленно предположила Маришка.
– Нельзя не знать подобного из-за незнания языка. Акцента у тебя нет, хотя сначала был. Что получается? Ты убиваешь этих... чертей. Ты даже братков успокаиваешь. Ты мой ангел, да? Немного странный, но так даже интереснее.

– Я человек, но не отсюда. Меня... меня выбросили из боя, как помеху и обузу, - провоцируя приятельницу на жалость, выдохнула Милена, моргая и запинаясь.
– Я не знаю, как попасть домой и где, а вернее того, как и когда искать более сильную из нас двоих - Черну. Я не знаю, как выжить. Понятия не имею, чья привязанность еще жива и держит меня на плаву. Я дома извела всех, меня там не должны ждать. Меня изгнали из замка и никто не вступился.

– Миленочка, ты не огорчайся так, - предсказуемо запереживала Маришка, вскочила и попробовала поймать за руку, пожалеть. В глазах уже блестели живым серебром слезы.
– Мы справимся. Ты сама сказала, я что-то там могу, я буду стараться...

Сочтя момент удобным, Милена бережно поймала приятельницу за плечи, развернула к себе и добыла целых две слезинки, впитала их серебро и счастливо вздохнула: так гораздо лучше. Можно снова проверить связи со здешним миром и накормить, пусть и скудно, корни собственной сущности. Это важно: они пока не достигли слоя знаний и энергии, но ползут с должным упрямством и нуждаются в стимулировании.

– Чер, так недолго сверзиться к исподникам, - пробормотала Милена, ощущая на спине холодный пот.
– Я использую тебя. Еще немного, и начну тебя раскачивать и доводить, чувство вины дает больший всплеск, чем тихая радость... ты ведь не умеешь ярко радоваться. Да и повода нет.

Скинув халат, Милена прошла через комнату, немного постояла у окна, глядя в пропитанный тоскою осени облачный день. Хмыкнула, спиной ощущая, как Маришка норовит тихо сбежать: здесь не принято ходить без одежды. А что остается? Пусть смотрит: человек как человек, коленки в ту же сторону и никаких хвостов, перьев и крыльев. Мало ли, что она себе вообразила за ночь?

– Ты точно не отсюда, - шепнула Маришка от двери.
– Мышцы особенные. Я когда еще училась, пробовала заняться собой, ну - комплексы, понимаешь? Я не умею красиво ходить и вообще слабая. Ничего из занятий не вышло, но я успела много просмотреть по теории. Так нельзя накачать в зале или даже гимнастикой. Потому что это не накачка, они у тебя все мелкие, длинные. Как у пловцов. Но не совсем. Впрочем, много ли я понимаю.

– Три часа постоишь против Черны - будешь и без воды мокрее мокрого, - польщенно хмыкнула Милена, подбирая с кресла штаны. Натянула их и нырнула в рубаху.

– Библиотека тут есть, я посмотрела рекламную брошюру их клуба. Немного помпезная, и вся она только для оформления бара. Пошли, там пообедаем. Ты не будешь сегодня никого бить и "на слабо" заставлять пить водку?

– Нет. Скучно повторять то, что уже исчерпало себя.

Маришка вышла, зашушукалась с сыном, очень тихим и неназойливым, даже слишком. Милена припомнила ночную историю: мальчику ведь сделали укол, и вовсе не для пользы. Испугавшись своих догадок, Милена быстро прошла в коридор, присела рядом с ребенком и деловито ему кивнула, здороваясь. Провела рукой вдоль спины, по позвоночнику от макушки вниз, и все ниже и медленнее, почти до пяток.

– Чисто. Ни пробоев, ни "капельниц".
– Насторожившись, Милена поднялась и повторила движение вдоль спины приятельницы.
– Нечисто. Тут скрутка, тут старый след большой зависти, а это вот, жаль ты не видишь - это ты сама себя чуть не зарезала. Страхи пожирают нас, поняла? Хуже внешних врагов. Опаснее. Страхи и сомнения. В моем мире среброточивые не умнее тебя. Они цедят через себя беды, как водоносный слой. Цедят-цедят, устают и однажды уходят в лес, неуловимыми ланями прыгать... Думаешь, это правильно и умно: стать разлитым в мире серебром? Думаешь, твоему пацану оно нужно? Ты, умная дура, хоть о нем подумай, а?

– Не кричи.

– Не прячься!

Милена резко выдохнула, с сожалением тратя остатки добытого утром серебра на саму Маришку, на выправление её изрядно пошатнувшегося здоровья. Пребывание в больнице позволяло усвоить, как назывались бы болезни и как плох был бы по ним прогноз. Шипя от внезапного прилива злости, Милена развернулась и выскочила на улицу, подхватив на руки мальчика.

– Тебе не холодно?
– уточнила Маришка, догоняя и пристраиваясь рядом.

– Это тебе холодно. Зуб на зуб не попадает. Пройдет, всего лишь отдача от резкой выправки второго слоя тела, третий завтра пойдет в изменение, вот тогда тебя скрутит по полной, - безжалостно пообещала Милена.
– У вас это называется депрессия. Истерик тоже не исключаю. Поняла? Вот помни и старательно не порть себе настроение, оно у тебя хрупкое. Временно.

В знакомом холле главного здания было тихо и светло, плотно прикрытые двери ресторана и отсутствие вкусных запахов исключали сомнения: обеда тут не получить. Маришка смущенно подала свое пальто вышколенному портье и указала на широкую лестницу, шепотом уточнила про библиотеку и бар, названия Милена не разобрала. Она и не пыталась, вслушиваясь в иное и с подозрением поглядывала на дверь в глубине холла.

– Иди, я скоро, - велела она Маришке.

– Что-то случилось?

– Сейчас случится.