Все число погибших во время войны определяется страшной цифрой в 1 337 490, а число пленных в 101700; но даже эти расчеты не включают всех потерь во время многих стычек и битв и не принимают во внимание множества тех, которые по всей стране погибли от бедствия голода и болезней. Можно вполне сказать, что народ этот был как бы обречен на истребление; 2000 гниющих тел найдены были даже в подземных ходах города. Во время осады все деревья в окрестностях были вырублены, и отсюда весь вид местности с ее обугленными и окровавленными развалинами настолько изменился, что всякий, кто бы вдруг прибыл в нее, не в состоянии был бы узнать, где он находится. Сам город был, по-видимому, столь неприступен с его массивными и несравненными укреплениями, что Тит открыто заявлял, что в этой победе он явно видит руку Божию.

Так совершился Страшный суд Божий над иудейским народом, который по своей жестоковыйности не познал времени своего благодатного посещения, не принял обетованного Мессии и таким образом не исполнил своего великого предназначения. Как бесплодная смоковница, он был срублен у самого корня и прекратил свое национальное существование. Событие это имело чрезвычайно важное значение для церкви. Оно показало даже иудействующим, которых было немало среди христиан, что иудейство отжило свой век, и Ветхий Завет решительно прекращен всемогущей рукой Божией. Церковь Христова должна была стать полностью независимой от иудейского храма и Моисеева закона, и это все теперь совершилось само собой, при самых поучительных обстоятельствах. Когда в 120 году на развалинах Иерусалима построена была Элия Капитолина и христианам был позволен свободный доступ в нее, между тем как ни один иудей не смел приближаться к ней, то церковь иудействующих практически прекратила свое существование. «До этого времени, – говорит Сульпиций Север, – почти все христиане в Иудее соблюдали закон, в то же время поклонялись Христу как Богу; но по божественному установлению это иго закона должно было быть снято от свободы церкви». Церковь Элии Капитолины не была уже по преимуществу иудейской, и даже формально отделяла себя от иудеев. В первый раз в 137 году она избрала своим епископом Марка из необрезанных язычников. Событие это многознаменательно доказывало, что даже в Иудее будущая судьба христианской церкви не была более в опасности от иудеев. Церковь тогда окончательно и навсегда освободилась от уз синагоги и могла спокойно осуществить предсказание Христа о том дне, когда истинные поклонники будут поклоняться не на горе и не в Иерусалиме, а будут поклоняться на всяком месте – духом и истиной.

Страшный суд Божий, постигший народ иудейский за его неверие и жестоковыйность, совершился во исполнение ясных предсказаний Христа. В своей прощальной беседе, под грустным впечатлением окончательного отвержения со стороны избранного народа, Христос предсказал, что он опять скоро посетит народ иудейский, но посетит уже в качестве грозного судии, для праведного возмездия ему. Посещение это должно было совершиться еще при жизни того самого поколения, которое повинно было в отвержении Христа и совершении ужаснейшего преступления богоубийства. «Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все сие будет» (Мф 24:34), и предсказание это в точности соответствовало страшной действительности. «Сначала, – говорил Христос, – услышите о войнах и о военных слухах; восстанет народ на народ и царство на царство». И действительно, весь Восток в это время был в чрезвычайном возбуждении, Иудея в открытом восстании, а войска из Испании, Галлии и Германии, с одной стороны, и из Иллирии и Сирии – с другой, устремлялись в Рим для решения вопроса, к кому после смерти Нерона должен был перейти императорский престол. «Будут глады, моры и землетрясения по местам»; и римские историки передают, что в это именно время с особенной силой обрушивались на человечество эти страшные бедствия. На небе были необычайные знамения: над Иерусалимом в течение целого года перед войной горела страшная комета в виде серпа, наводившая своим видом ужас на жителей. «Все же это начало скорбей». Вслед за ними должны были прийти дни, когда «враги обложат тебя (Иерусалим) окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не останется в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего» (Лк 19:43–44). «Тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира до ныне, и не будет» (Мф 24:21). Но этому Страшному суду должны были подвергнуться только иудеи. Все же «узнавшие время посещения» не подлежали ему и могли избегнуть его бегством из Иудеи в горы. Христос указал и признак, по которому христиане могли узнать о приближении бедствий, чтобы заблаговременно искать убежища. «Когда увидите мерзость запустения, стоящую на святом месте, тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы». Всем хорошо известно было, что разумелось под мерзостью запустения. Это именно – водворение римлянами языческих знамен на священной почве святого города, и христиане воспользовались этим предостережением. Лишь только Тит расположился с своим войском перед городом и поднял свои языческие знамена, как христиане вспомнили об этом предостережении Христа и бежали в гористый город Пеллу за Иорданом. Иерусалим был обречен на неминуемую гибель, потому что в духовно-нравственном отношении он был труп, а «где будет труп, там соберутся орлы», как они именно и собрались для растерзания этого трупа. Пелла сделалась главным средоточием церкви Христовой до тех пор, пока император Адриан не позволил христианам возвратиться на восстановленное пепелище погибшего города.

Этот Страшный суд Божий совершился уже после смерти апостолов, которые, как и предсказывал Христос, в большинстве были преданы на мучения и убиты; но один из них пережил это бедствие, именно тот, о котором Христос сказал: «Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока прийду» (Ин 21:22). Это именно Иоанн, «ученик, которого любил Иисус». Ему суждено было долее всех других апостолов сиять на небосклоне апостольского века, и он сошел с апостольского поприща почти уже с окончанием этого века.

О жизни его после вознесения Иисуса Христа на небо известно очень мало. Приняв на себя великую обязанность сыновнего попечения о Пресвятой Деве Марии, он всецело отдался исполнению этого высокого долга, и лишь изредка выступал на поприще открытой апостольской проповеди. Однако же он именно вместе с ап. Петром на первых порах был главным проповедником и провозвестником воскресшего Христа и ему же пришлось одним из первых давать ответ перед синедрионом, привлекшим их к суду за проповедь о Христе. В течение этого времени ап. Иоанн, видимо, жил в Иерусалиме, хотя, быть может, по временам и отлучался из него в другие местности Палестины. При новом взрыве гонительской ревности синедриона он схвачен был с другими апостолами и ввержен в темницу. После чудесного освобождения ночью ангелом при рассвете следующего дня они еще раз были схвачены и приведены в синедрион. На этот раз они были арестованы без насилия, так как гонители опасались насильственного вмешательства народа в их пользу. До безумия, однако же, уязвленный твердостью апостолов, которые на всевозможные доводы первосвященника отвечали в лице своего представителя ап. Петра, что они обязаны отказать в повиновении убийцам своего Господа, синедрион серьезно был занят вопросом: предать ли их всех смерти, и от совершения этого рокового преступления их отклонил только своим мудрым советом Гамалиил. Они решились, однако же, подвергнуть апостолов бичеванию, и тогда ап. Иоанн впервые узнал, что значило претерпеть позор и телесное мучение за своего Господа. Но это мучение не достигло имевшейся в виду цели. Апостолы радовались, что они сподобились перенести позор ради имени Христа, и ежедневно в храме проповедовали Его Евангелие. Затем, после путешествия в Самарию для утверждения новообращенных, ап. Иоанн почти совсем сходит с поприща исторически известной деятельности. О его движениях и жизни можно судить только по некоторым намекам в его посланиях и по сохранившимся о нем преданиям. Из Иерусалима он, по-видимому, направился по стопам апостола народов – в Рим, и там пережил страшное время гонения на христиан.

Есть предание, что он сам подвергнут был мучению и ввержен в котел с кипящим маслом, но вышел из него еще более здоровым и юным. Хотя жизнь его и сохранена была для блага церкви, но впоследствии он был схвачен в Риме и отправлен в ссылку на полупустынный остров Патмос, и именно «за слово Божие и свидетельство Иисуса Христа». Там он удостоился великого откровения о будущих судьбах церкви и мира, каковое откровение и изложено им в Апокалипсисе. По освобождении от ссылки ап. Иоанн поселился на жительство в Ефесе, и эта столица Малой Азии сделалась центром его апостольской деятельности. Из Ефеса апостол мог следить за жизнью всех окружающих церквей и часто предпринимал путешествия для личного обозрения их.

Здесь апостол наблюдал за возрастанием церкви Христовой до конца своей жизни, и при нем с особенной ясностью стало развиваться то зло, от которого уже предостерегали и другие апостолы, именно зло лжеучительства. Зло это удобнее и скорее всего могло развиться именно в Ефесе, так как этот город был центром умственной жизни всей Малой и Западной Азии и находился в постоянных сношениях с славившейся свои ми философскими школами Александрией. Там явилось много таких личностей, которые, не удовлетворяясь простым пониманием христианства, стали излагать его с философской точки зрения, и так как евангельская истина не укладывалась ни в какую философскую систему, то являлось неизбежным извращение истины, доходившее до еретического заблуждения и полного отрицания христианства, т. е. до антихристианства. Таких антихристов было в Ефесе уже много, но самым видным из них был Керинф. Это был один из тех людей, которые колеблются подобно волнующемуся морю и увлекаются всяким ветром учения. Так он перемешивал и перепутывал различные иудейские заблуждения с языческими представлениями, и из этой смеси у него образовалась собственная система, по своему духу совершенно еретическая. Он учил, что мир сотворен добродетелью или силой, гораздо низшей сравнительно с истинным Божеством; что Иисус родился не от Девы, а от Иосифа и Марии, и отличается от людей только необычайной добротой; что божественный Христос только временно нисходил на человека Иисуса, именно во время крещения, а во время страдания Он опять отлетел в свою Плирому, будучи неспособен к страданию, и что вообще Иисус был только учитель, а не искупитель человечества. Все эти воззрения выходили у него из того ложного положения, что между Богом и материей не может быть никакого взаимообщения и Бог настолько удален от человека, что не может иметь непосредственного отношения с ним; отсюда само собой являлось отрицание воплощения Божества; а затем, так как материя считалась источником зла, то проповедовалось учение об угнетении материи или тела, и это, естественно, приводило таких еретиков или к чрезвычайному аскетизму, разрушавшему тело без должного обуздания его страстей, или же к антиномианской распущенности, которая тоже должна была разрушать тело, но совершенно противоположным путем, через постыдное самоуслаждение. Ясно, что такое учение и в религиозном и в нравственном отношении было полным отрицанием истинного христианства, именно было антихристианством.

С этими-то лжеучителями и приходилось бороться ап. Иоанну. Он их прямо изобличал как антихристов. «Всякий отрицающий, что Иисус есть Христос, Сын Божий», другими словами, всякий утверждающий, как утверждал Керинф, что исторический человек Иисус не был в полном смысле Бог, есть, по торжественному заявлению ап. Иоанна, антихрист. Вопреки этому лжеучению сам апостол торжественно проповедовал, что Иисус есть Христос, что Христос есть Иисус, что Иисус есть Бог, что Иисус не какое-либо отдельное существо от Сына Божия, но тождествен с Ним. По мнению гностиков, Божество «пришло и снизошло на Иисуса подобно птице по воздуху». Но ап. Иоанн свидетельствует всем своим Евангелием и посланиями, равно как и Апокалипсисом, что Бог сделался человеком и обитал в нашем человеческом естестве нераздельно. Превечный Сын Божий не только наполнял все существо Иисуса, который был Он сам, но также наполнял всех верующих, которые рождены от Бога, а не от «хотения плоти». Он наполняет все божественной жизнью и славой. Все эти истины ап. Иоанн изложил в своих трех посланиях, особенно в первом, где он вместе с тем предостерегает верующих от «антихристов», которых тогда появилось уже «много» (1 Ин 2:18). В этом же послании апостол с особенной силой внушает верующим любить друг друга, и «любить не словом или языком, но делом и истиной». «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (1 Ин 4:8). Другие два послания ап. Иоанна более кратки и написаны – второе – «избранной госпоже» (неизвестно, отдельной ли личности, или церкви) и тре тье – некоему «возлюбленному Гаию». В обоих этих посланиях апостол восхваляет их любовь к истине, предостерегает от лжеучителей и людей злонамеренных.

В Ефесе же ап. Иоанн написал свое Евангелие, которое должно было служить историческим подтверждением всей его проповеди. Оно как бы написано на текст из его первого послания: «Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир единородного Сына своего, чтобы мы получили жизнь от Него» (1 Ин 4:9). И вместе с тем оно направлено было против тех лжеумствований, которые проникли из Александрии в Ефес и смущали простую веру христиан. Так как среди этих умствований было и учение о Логосе, проповедовавшееся иудейско-александрийским философом Филоном, и так как это учение, наверно, находило последователей и среди христиан, которые готовы были подводить под это модное в то время учение и все христианство с неизбежным его искажением, то ап. Иоанн и начал свое Евангелие изложением истинного учения о том Божественном Слове, которое не было простым отвлечением ума, как учили александрийцы, а «было в начале у Бога и само было Бог», и это «Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от Отца».