Все это произвело такое сильное впечатление, что фарисеи не осмелились высказать какого-либо протеста против подобного притязания на право прощать грехи и только шепотом переговаривались между собой, выражая взаимное изумление: «Кто это, что и грехи прощает?» Но Спаситель проник и в их тайные мысли, и чтобы не дать им повода к дальнейшим пререканиям, еще раз, обращаясь к грешнице, сказал ей: «Вера твоя спасла тебя: иди с миром».

Случай в доме Симона-фарисея с достаточностью показал, что для пробуждения дремлющей совести народа и уяснения великих истин нового царства недостаточно простого обыкновенного учения. Необходима была такая форма, которая бы изумляла и поражала слушателей своей увлекательностью, наглядностью и выразительностью, – именно форма, которая такой неожиданностью поразила Симона-фарисея, изобличив его ложное, нечеловеколюбивое отношение к кающейся грешнице. Так как подобная форма, видимо, поразила и всех слушателей, то Христос и воспользовался ею для дальнейшего уяснения проповедуемого Им учения. Отселе Он начал ряд знаменитых притчей, которые отмечают собой период высшего развития проповеди Христовой.

Притча (машал) была небезызвестна иуде ям, так как уже и в Ветхом Завете были попытки уяснения тех или других истин подобным способом (Суд 9:7; Ис 5:1; Иез 13:11 и сл.), и к этому времени она находилась в постоянном употреблении у раввинов. Главной особенностью ее служит представление нравственной или религиозной истины в более живой форме, чем это возможно при простом изложении, причем с этой целью учитель пользуется самыми обыкновенными и общеизвестными явлениями из природы или обыденной жизни, явлениями, сравнение с которыми наглядно рисует перед глазами слушателей излагаемую истину и неизгладимо запечатлевает ее в памяти их. По своей сущности притча приближается к басне, насколько она допускает возможность измышленных событий; но отличается от нее тем, что постоянно держится правдоподобия и не допускает присвоения тем или другим выводимым в ней действующим лицам таких свойств, которые чужды им по природе. Будучи чрезвычайно проста, она вместе с тем всегда отличается серьезным и возвышенным характером, и из самых простых явлений извлекает глубочайшие истины, способные неизгладимо запечатлеться в сознании слушателей. Вся окружающая жизнь давала неистощимый материал для притчей Христа, который с истинно божественной мудростью воплощал в них истины Царства Небесного. Сеятель на ближайшем косогоре, плевелы в поле, обычный росток горчичного семени, закваска в тесте, сокровище, случайно найденное пахарем, и многое другое в этом роде служило для Него поводом к изложению под самой увлекательной формой глубочайших истин, какие только способен воспринимать ум человеческий. Если и другие учители пользовались не без успеха притчевой формой назидания, то только у Христа эта форма получила тот истинно божественный и возвышенный характер, который сделал притчу одним из сильнейших орудий внедрения величайших истин Царства Божия в сердце человечества.

По выходе Спасителя из дома Симона-фарисея, за Ним последовало множество народа, жаждавшего послушать Его божественное учение. Христос направился к берегу озера. Толпа была велика и теснила Его к самой воде, не давая возможности свободно разноситься Его голосу. Поэтому Он, как было и раньше, вошел в лодку и с ее возвышенной кормы, как бы с некоторой кафедры, обратился к толпившемуся у берега народу с поучением, именно притчами. Первым из этих дивных притчевых поучений была притча о Сеятеле, изображающая самое начало насаждения слова Божия в сердце человека. В такой стране, как Галилея, ничего не могло быть общеизвестнее и понятнее тех образов и картин, которые излагаются в этой притче; да и самый сеятель мог быть тут же на глазах у всех, засевая только что вспаханное поле на близлежащем косогоре, спускавшемся к озеру. Из рассеиваемых им семян, как хорошо было известно слушателям, «иное упало при дороге; и налетели птицы, и поклевали то. Иное упало на места каменистые», где немного было земли; и так как земля была неглубока, то оно скоро взошло, но, не имея надлежащего корня, скоро же и увяло и засохло под палящими лучами солнца. «Иное упало в терние (которого как тогда, так и теперь много растет в Палестине), и терние заглушило его. Иное (наконец) упало на добрую землю, и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать».

Закончив эту притчу, Спаситель многознаменательно прибавил: «Кто имеет уши слышать, да слышит!» Прибавление было неизлишне, потому что многие из слушателей, и имея уши для слышания, не имели достаточного разума для понимания притчи.

Несмотря на ее необычайную простоту и наглядность, даже ученики не поняли ее значения и по возвращении Спасителя в дом ап. Петра в Капернауме не преминули попросить ее разъяснения. Сама эта просьба показывала, что притча произвела на них сильное впечатление, затронула в них мысль, требовавшую удовлетворения. И Спаситель не замедлил дать апостолам, как будущим продолжателям Его дела, подробное объяснение этой притчи. На вопрос: зачем Он говорит народу притчами, Спаситель отвечал, что такой именно формой назидания только и можно с успехом поучать народ, «который видя не видит, и слыша не слышит и не разумеет», ибо, по словам пророка Исаии, «огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем». Пусть же хоть эти внешние образы запечатлеются в памяти людей, чтобы при более благоприятном настроении их они могли послужить для них средством к проникновению в их внутренний смысл, разуметь который пока не дано им. Только избранным ученикам дано «знать тайны Царства Небесного», и им как провозвестникам этих тайн Спаситель мог предложить и объяснение внешних образов притчи. Под сеятелем семени разумеется Сам божественный Проповедник слова Божия, а под семенем – слушатели Его. Часть слушателей подобны тому семени, которое упало при дороге и было поклевано птицами и потоптано прохожими. Это люди с бесчувственным и невосприимчивым сердцем, в котором Слово Божие совершенно не находит почвы для своего прозябания и из которого оно или тотчас же похищается духом злобы, или теряется и гибнет на каменистой дороге житейских забот. Другие из слушателей подобны посеянному на каменистых местах, на которых есть немного почвы, но недостаточно для того, чтобы дать возможность совершенно укорениться ему. Эти люди с живой радостью воспринимают Слово Божие, но оно не укореняется в их сердце и они, под влиянием гонений и житейских невзгод, с такой же легкостью отвергают его, и оно вянет и засыхает в их душе. А посеянное в тернии означает того, кто воспринимает слово и дает ему возможность произрастания в своем сердце; но забота века сего и обольщение богатства с течением времени заглушают в них Слово Божие, и оно бывает бесплодным. Наконец, посеянное на доброй земле означает слышащего слово и разумеющего, который бывает плодоносен, так что иной приносит плод во сто крат, иной в шестьдесят и иной в тридцать.

Чтобы еще больше раскрыть для учеников тайны Царствия Небесного, Спаситель предложил им еще несколько притчей, представляющих собой развитие главной мысли. В притче о сеятеле было объяснено самое насаждение семени Царства Божия и различная судьба этого семени в разнообразных сердцах. Затем Спаситель объяснил силу произрастания семени в восприимчивой душе. Царство Божие подобно в этом случае зерну горчичному, которое, будучи одним из самых мелких семян, когда вырастет, бывает больше всех злаков, и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его. Или еще оно подобно закваске, которую женщина положила в три меры муки, доколе не вскисло все. Подобно тому, как горчичное семя по самой своей внутренней природе вырастает в великое дерево или закваска непременно квасит все тесто, так и Новозаветное царство, несмотря на его скромное начинание, должно было распространить свои ветви по всему миру и проникнуть его своим внутренним духом. Для утверждения его не потребуется никаких внешних, насильственных переворотов или ожесточенных войн, как могли воображать многие из слушателей. Нет, Спаситель поучал, что Царство Небесное восторжествует силой истины, заключающейся в самом его существе, и этой силой – силой веры и любви – оно возродит мир.

Но возрастание его не обойдется без ухищрений исконного врага, который не преминет употребить все козни своего лукавства, чтобы задержать или остановить возрастание этого царства. В этом случае «Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своем», на котором, однако же, враг его во время ночи посеял между пшеницей плевелы с целью заглушить ими доброе семя. Заметив это, слуги предложили своему господину выполоть взошедшие плевелы; но господин сказал им: «Нет; выбирая плевелы, вы можете выдергать вместе с ними и пшеницу. Поэтому оставьте расти то и другое до жатвы», когда жнецы уже получат возможность без вреда для пшеницы собрать плевелы, по повелению господина свяжут их в связки и сожгут, а пшеницу уберут в житницу. Значение этой притчи по просьбе учеников также, как и первой, объяснено Самим Спасителем. В основанной Им церкви рядом с пшеницей будут существовать и плевелы, как насаждение исконного врага; но только божественный Судия на последнем суде может произнести свой нелицеприятный приговор о судьбе тех и других, так как во время настоящего века всем предоставляется полная возможность покаяться и из плевелов перерождаться в добрую пшеницу. «Ибо те, – говорит блаженный Августин, – которые сегодня плевелы, завтра могут сделаться пшеницей». В пояснение же этой истины Спаситель сказал, что «Царство Небесное подобно неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода; когда он наполнился, его вытащили на берег и, севши, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон. Так будет при кончине века: изыдут ангелы, и отделят злых из среды праведных; и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов».

В этих чудесных по своей увлекательности беседах прошел целый день. Народ все собирался послушать божественного Проповедника, но Спаситель почувствовал крайнее утомление, и его охватило непреодолимое желание уединиться и отдохнуть. Лучшим средством для этого было удалиться на противоположный, менее населенный берег Переи, и Спаситель велел своим ученикам плыть туда. Но прежде чем лодка оттолкнулась от берега, из толпы слушателей трое выразили желание сделаться Его постоянными учениками и последователями. Первым был из них книжник. Самоуверенно думая, что его ученость и общественное положение делают его самым желанным членом апостольского братства, он смело воскликнул: «Учитель! Я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел».