Еще никогда из уст Спасителя не исходило более знаменательных и великих слов. Это было Его собственное свидетельство о Себе самом. Это было обетование, что блаженны те, которые могут признать Его. Ими открывалось, что только те могут признать Его, кого приведет к тому Дух Божий. В них навсегда заявлялось человечеству, что не земным рассуждением, а только при помощи небесной благодати может быть достигнуто полное разумение этой истины.

Закладывался краеугольный камень церкви Христовой, и тот случай, при котором впервые сказаны были эти достопамятные слова, впоследствии должен был получить огромное значение в истории мира. Это было обетование, что церковь, основанная на камне боговдохновенного исповедания, останется несокрушимой при всех напорах сил ада. Это было предоставление церкви в лице ее славнейшего представителя власти вязать и решать, и обещание, что власть эта, достойно употребленная на земле, будет окончательно утверждена на небе. С этого времени Спаситель мог уже считать одну часть своего великого дела на земле исполненной. Апостолы Его теперь уже убедились в тайне Его бытия и торжественно исповедали веру свою в Него как Мессию; этим исповеданием было уже заложено основание, на котором с Ним как краеугольным камнем должно было впоследствии воздвигаться все великое здание церкви Христовой. Но Он пока еще запрещал им разглашать эту истину, так как и сами апостолы нуждались еще в дальнейшем духовном просвещении, чтобы быть в состоянии примирить познанную ими истину о личности своего Божественного учителя с ожидавшей Его участью на земле. Им нужно было еще разъяснить, что хотя Он и Мессия, хотя Он и царь, но царство Его не от мира сего; необходимо было, чтобы все праздные земные надежды на величие и преимущество в царстве Мессии исчезли в них навсегда и чтобы они поняли, что Царство Божие состоит не в ястии и питии, а в праведности, мире и в радостях веры. Поэтому Он начал постепенно и спокойно открывать им о предстоящем путешествии своем в Иерусалим, об отвержении Его вождями народа, об ожидавших Его поношениях и муках, о страшной смерти и своем воскресении в третий день. Правда, Он и прежде давал им различные и отдаленные намеки о предстоящих Ему страданиях, но теперь в первый раз Он ясно говорил о них простым и выразительным языком. Даже и теперь Он не открыл им всего о страшном способе своей приближавшейся смерти. Он дал им знать, что будет отвергнут старейшинами, первосвященниками и книжниками, всеми властями, религиозными и светскими представителями народа, но не сказал, что будет выдан язычникам. Он предупреждал их, что будет убит, но до самого последнего путешествия в Иерусалим не сообщал им ужасной истины, что Он будет распят. Однако даже и это откровение немало смутило учеников, и ап. Петр опять от лица их обратился к Христу с просьбой, которая показывала, что и апостолы еще не в состоянии были понять всей тайны искупления. «Будь милостив к Себе, Господи, – сказал он Ему, отведя Его несколько в сторону, – да не будет этого с Тобою!» Но если ап. Петр в своем великом исповедании говорил по наитию Святого Духа, озарившего его разум познанием глубочайшей тайны, то теперь он несознательно уподобился сатане, как бы искушая Спасителя страхом предстоящих страданий и отвращая Его от исполнения искупительного дела. Поэтому Он и должен был выслушать строгий укор. «Отойди от Меня, сатана, – сказал ему Христос, – ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое». Но, выразив самонадеянному апостолу строгий укор за его неразумную привязанность и духовную немощность, Спаситель воспользовался этим случаем для изложения глубочайшего учения, с которым Он обратился не только к своим ученикам, но и ко всем вообще (Лк 9:23). Из Евангелия Марка видно, что даже в этой отдаленной области за Ним во множестве следовал народ (см. Мк 8:34), который обыкновенно шел поодаль от Него и апостолов и иногда был подзываем к Нему, чтобы слышать благостное учение, исходившее из Его уст. Как народ, так и ученики были еще заражены теми же ложными понятиями, которые побудили Петра к необдуманному вмешательству. Ко всем им поэтому Он обратился с поучением, в котором объяснял им, что сущность всякого высшего долга, смысл всякой истинной жизни, составляющей как самое приятное служение Богу, так и самый облагораживающий пример для людей, заключается в законе самопожертвования. При этом именно случае сказал Он те немногие слова, которые оказали в высшей степени благотворное влияние на совесть человечества, возводя его мысль от мира чувственного к миру духовному: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» И затем Христос еще раз объявил им, что и сам Он будет предан суду.

Открыв своим ученикам тайну предстоящих ужасов своей земной кончины, Спаситель не оставил их в беспомощном состоянии, а подтвердил вскоре веру их славным откровением своего божественного величия. Через неделю после описанной беседы Иисус Христос взял с Собой трех избранных своих апостолов – Петра, Иакова и Иоанна – и взошел с ними на гору высокую. Неизвестно, какая это именно была гора, но предание издавна разумело под ней гору Фавор. Крутая вершина этой живописной и покрытой лесом горы величаво вздымается над окружающей равниной и с нею связывалось множество славных воспоминаний из жизни избранного народа. Там Спаситель всецело отдался молитве, и молитва эта вознесла Его превыше всех скорбей и суеты мира сего, который отвергал Его. И вот Он преобразился, лицо Его просияло как солнце и одежды Его сделались белы как снег. Все Его существо осветилось таким ослепительным блеском, что евангелисты только и могли сравнить этот небесный свет с солнцем, снегом и молнией.

Апостолы не были свидетелями начала этого чудесного преображения. Восточный человек, окончив свою молитву, закутывается в свою аббу (полосатый плащ) и, ложась на траву на открытом воздухе, быстро засыпает глубоким сном. То же самое было и с апостолами: как впоследствии в саду Гефсиманском, так и теперь они спали глубоким сном. Они были «отягчены» сном, но, внезапно пробудившись, они видели и слышали все. Среди ночного мрака, проливая лучезарный свет на зеленые склоны горы, блистал прославленный лик Спасителя. Возле Него, в том же самом сиянии славы, стояли два престарелых мужа, в которых они по виду или словам узнали Моисея и Илию. И эта славная троица среди окружающей тишины вела беседу о предстоящей кончине в Иерусалиме, о которой Спаситель только что перед тем сообщил ученикам. Когда великолепное видение начало исчезать, когда величественные посетители готовы были расстаться с Спасителем и сам Он вошел с ними в осенившее их облако, Петр, изумленный, испуганный и восхищенный этим зрелищем, не зная, что сказать, но желая продлить их присутствие, воскликнул: «Наставник! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: одну Тебе, одну Моисею, и одну Илие». На эти необдуманные и неуместные слова не последовало ответа; но когда он еще говорил, облако, – не облако густой тьмы как на Синае, но облако света, – осенило их, и из него раздался голос: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, Его слушайте». Ученики пали ниц и скрыли свои лица в траве (Мф 17:6). И когда, оправившись от произведенного этим страшным голосом и ослепляющим светом потрясения, они подняли глаза и осмотрелись кругом, то все уже кончилось. Светлое облако исчезло, не было уже ни сияющих лиц, ни ослепительно-белых одежд; только один Иисус был с ними и только звезды тихо изливали свой свет на склоны горы.

Сначала они боялись встать и даже приподняться, но Иисус, их Учитель, такой же, как они видели Его раньше на молитве, подошел к ним, коснулся их и сказал: «Встань те, не бойтесь!» Рассвел день, и они стали спускаться с горы. Спаситель запретил им рассказывать о видении, пока Он не воскреснет из мертвых. Видение было только для них; они должны были хранить его в глубине своих сердец, так как возвестить о нем другим ученикам значило бы возбудить в них зависть и польстить собственному самолюбию; до воскресения оно нисколько не могло содействовать вере других и могло только затемнять в них разумение истинного дела Его на земле. Они исполнили повеление Христа, но не могли понять значения указания на воскресение. Они спрашивали друг друга или в безмолвии размышляли в себе, что значит воскреснуть из мертвых? Умы их занимал и другой серьезный вопрос. Они видели Илию и теперь больше, чем когда-нибудь, убеждались, что Учитель их воистину – Христос. «Но как же книжники говорят, – спрашивали они, – что Илии надлежит прийти прежде и устроить все?» На это Спаситель объяснил им, что Илия уже пришел и не узнали его, и его постигла от руки своего народа та же самая судьба, которая предстоит и Ему. Тогда они поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе.

По возвращении к своим остальным ученикам Спаситель нашел их в большом смущении и затруднении. Около них собралось много народа, и, между прочим, приведен был бесноватый отрок; отец его обратился к ним с просьбой об исцелении, но они оказались не в состоянии исполнить этой просьбы – подавая повод к издевательству со стороны злобствующих иудеев и гордых своей ученостью книжников. Как раз во время этого препирательства и явился Христос, производя на народ тем большее впечатление, что лицо Его еще сияло неземной славой преображения. «О чем вы спорите с ними?» – строго спросил Он книжников. Но книжники слишком смутились от Его неожиданного появления и не знали, что отвечать. В это время через толпу протиснулся человек, который, став перед Спасителем на колени, громким голосом излагал перед Ним свое несчастье, что именно у него сын страдает ужасными припадками беснования, совершенно глухонемой и подвержен мании самоубийства, так что несчастный уже не раз бросался и в огонь и в воду. Он приводил страдальца к ученикам, но они оказались бессильными изгнать беса, и неудача их послужила только поводом к насмешкам над ними со стороны книжников. Укорив учеников за маловерие, бывшее именно причиной этой неудачи, Спаситель велел привести больного отрока к Себе, и едва он был приведен к Нему, как схвачен был новым припадком своего недуга, в страшных корчах упал наземь и бился с пеной у рта.

Преображение

Это была одна из самых страшных форм беснования, и отец даже и перед лицом Спасителя не мог подавить в себе движения чувства сомнения в возможности исцеления. Но Христос торжественно заявил ему, что «все возможно верующему», и когда несчастный отец, желая подавить в себе всякое сомнение, воскликнул: «Верую, Господи, помоги моему неверию», то Спаситель тотчас же поддержал его верующий дух исцелением сына. Обращаясь к страдальцу, Он повелительно сказал: «Дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него». Раздался еще более неистовый вопль и в еще более ужасных корчах завертелся несчастный; затем, упав на землю, не корчась уже и не испуская пены, он неподвижно лежал как мертвый. Некоторые говорили, что он умер. Но Христос взял его за руку и, среди возгласов изумленной толпы, возвратил его отцу – спокойным и здоровым.

Иисус Христос еще прежде дал своим ученикам власть изгонять бесов, и этой властью от имени Его пользовались иногда даже люди, которые не были Его ближайшими учениками (Мк 9:38). И в этом они не терпели неудачи. Естественно отсюда, что ученики воспользовались первым удобным случаем спросить Его о причине последнего своего неуспеха. Он прямо сказал им, что это было по причине их неверия. Может быть, сознание Его отсутствия ослабило их веру; может быть, они сознавали себя менее способными справляться с затруднениями, когда с ними не было Петра и сыновей Зеведеевых, а может быть также, на умы слабейших из них произвела печальное влияние скорбная весть об отвержении и смерти их Учителя. Во всяком случае Он воспользовался этим обстоятельством для того, чтобы преподать им два великих наставления: одно – что есть виды столь сильного и застарелого духовного, физического и нравственного зла, что с ним можно бороться только молитвой, соединенной с тем самоограничением и самоотвержением, самая действенная и сильная форма которого есть пост; другое – что для совершенной веры возможно все. Вера даже с горчичное зерно способна производить чудеса. Обладающий ею может повелеть даже горе сдвинуться с места и ввергнуться в море, и будет так.

Поучая учеников и народ, Спаситель постепенно подвигался к Капернауму, и по прибытии туда совершилось новое чудо. С древних времен у иудеев был обычай собирать после всякой новой переписи подать в «полсикля, сикля священного», с каждого иудея, достигшего двадцатилетнего возраста, в качестве «выкупа за душу свою Господу» (Исх 30: 11–16). Деньги эти шли на храм и употреблялись на покупку жертвоприношений, козлов отпущения, красных телиц, курений, хлебов предложения и других предметов, требовавшихся в храме. После возвращения из плена этот полсикль обратился в ежегодную добровольную подать, равную трети сикля (Неем 10:32), но в последующее время она опять возвысилась до первоначальной суммы. Эта подать платилась каждым иудеем, в какой бы части света он ни находился, богатый он или бедный; и в доказательство того, что все души равны перед Богом, должны были платить «богатый не больше и бедный не меньше полсикля». Сбор этот давал большие суммы, которые и препровождались в Иерусалим с почетными уполномоченными. За этой-то податью сборщики теперь и пришли к Христу. Не смея беспокоить самого Иисуса, они обратились с требованием ее к ап. Петру, и он, со своей обычной простотой, передал это требование Учителю, надеясь, что Он поможет выйти из затруднения, так как в кассе апостольской совершенно не было денег. Но Спаситель преподал ему по этому случаю высокий урок, сопровождавшийся новым самооткровением Божества. «Как кажется тебе, Симеон, – сказал Он ему, – цари земные с кого берут пошлины или подати? С сынов ли своих, или с посторонних?» Ответ мог быть только один: «С посторонних». – «Итак, – сказал Христос, – сыны свободны». Я, Сын небесного Царя, и даже ты, который также сын Его, хотя и в другом смысле, не обязаны платить этой подати. Если мы платим ее, то плата эта не вытекает из положительной обязанности, а есть дело свободного и доброхотного даяния. «Но чтобы нам, – прибавил Он, – не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми; и открыв у ней рот, найдешь статир, возьми его и отдай им за Меня и за себя». Таким способом уплаты подати Спаситель показал, что Он, как человек, считал своим долгом подчиняться установлениям человеческого общежития, но, как Бог, Он вместе с тем при этом случае показал свое всемогущество, простиравшееся не только на землю, но и на море.