понять. Ее сотрясала такая дрожь, что зубы клацали, как она ни старалась

стискивать челюсти.

Тогда Андрей сказал:

– Я провожу тебя домой. Хотя, думается, прежде всего нужно позвонить в

полицию.

Даша, туго обнимая себя за плечи, нервно произнесла:

– Я не поеду домой.

Андрей помолчал, а потом спросил с сарказмом:

– А куда ты поедешь? Или ты хочешь еще немножко погулять по

вечерней Москве?

– Я не поеду домой, – с нажимом повторила Дашка. – У Игоря сейчас там

тусовка, и мне не нравятся его гости. Я его предупредила, что сегодня домой не

приду.

– Ну тогда я тебя провожу, куда ты там хотела. Или я не понял?.. Или ты,

может, не хочешь, чтобы я знал, к кому ты намылилась?

– Я к Ксюхе намылилась! А теперь куда?.. Нету Ксюхи… – и тут Дашку

накрыло.

Она сотрясалась от плача, уткнувшись ему в пуховик, а он успокаивал,

как мог, приобняв одной рукой, хотя у самого на душе было паршиво.

– Ну как же так!.. И за что она ее, а?! – перемежала бурные рыдания

жалобными всхлипами Дашка.

– Да ни за что, – ответил он мрачно. – Просто не повезло Ксюхе, вот и

все. На нее какая-то сумасшедшая напала, видно же, что тетка с нестабильной

крышей.

– Выходит, что если бы ты с Ксюшей пошел, то ничего бы не случилось?

– Да откуда я знаю! – грубо проговорил Андрей. – Может, этой

ненормальной по фигу было, сколько там человек через двор прется. Может,

она в таком состоянии вообще реал не сканирует, ей главное, чтобы замочить

кого-нибудь.

А сам подумал: «Блин…»

Потом они завернули в какой-то «Макдоналдс» и пили из пластмассовых

стаканчиков обжигающий кофе. Дашка немного успокоилась, но домой ехать

отказывалась категорически. Покряхтев, Андрей предложил ей в качестве

одноразового пристанища свою квартиру, вернее, это была квартира его

родителей, где он имел в личном распоряжении комнату в десять квадратов.

Однако Дашка язвительно спросила, кем он представит ее своей маменьке, и

Андрей, во-первых, с облегчением подумал, что Дашка пришла в себя, а во-

вторых, ну и хорошо, а то объясняйся потом с мамой.

Домой ехать Дашке не хотелось совсем. Не до такой степени, конечно,

чтобы ночевать в зале ожидания на вокзале, но не хотелось. Однако при

упоминании о вокзале у Андрея возникла вполне жизнеспособная идея, которая

Дашу вдохновила. Идеей была дача, опять же родительская, по Рязанскому

шоссе, совсем недалеко от Москвы, на электричке можно доехать за полчасика,

и от электрички минут десять, и вот оно, убежище.

– Сейчас мы с тобой махнем на три вокзала, сядем на электричку, на

месте будем через час уже. Отопление там от общей котельной, не

замерзнешь. Есть плитка электрическая. И еда какая-то должна быть в

холодильнике. Давай, думай уже, а то устал я с тобой возиться.

Дашка надулась, но предложение приняла. Спросила только, не подвалят

ли паренты внезапно. Андрей заверил, что вряд ли, поскольку фазер сейчас

прохлаждается в больнице и в ближайшее время за руль сесть не сможет, а у

мамы водительских прав нет, на электричке она не поедет и тоже Дашку не

побеспокоит.

В полицию они позвонили с Казанского вокзала перед отходом поезда.

Они старались не думать, что все это время Ксюха Ульянова лежала в грязной

подворотне на грязном заплеванном асфальте. Мертвая и одна.

На следующий день Даша Врублевская на работу не вышла. Никто

особенно не обеспокоился, так как быстро выяснили, что вчера она

договорилась с Александром Семеновичем, их главредом, что доработает

статью дома и отдаст ему готовый текст в четверг.

Народ в редакции был взбудоражен страшным происшествием,

случившимся накануне. Какой-то маньяк убил их журналистку, совсем

молоденькую Ксению Ульянову. Кстати, Дашину подружку. Про убийство узнали

от приходящей неповоротливой уборщицы Любы, а та, в свою очередь, от

дворника Алима, с которым иногда в простоте душевной общалась через