Я выдохнула, только теперь осознав, что задерживала дыхание. Я пыталась не выдать облегчения, которое ощутила. Но она заметила. В течение столетий она наблюдала за взрослыми и манипулировала ими.

– Мне жаль, - сказала я.

– Нет, не жаль.

– Да, я не сожалею, что тебя заперли, в то время как нас накрыло ардером, - уточнила я.

– При дворе Белль Морт, когда высвобождался ардер, мне позволяли поиграть с кем-нибудь, пока они занимались сексом.

Я уставилась на нее, не зная, что на это ответить.

– Она не имела в виду игру, Анита, - сказал Дамиан.

Я повернулась к нему.

– А что она имела в виду?

– Они позволяли ей пытать кого-то там, где никто не мог помешать ей или ее жертве.

– Я полагала, что ты лишь раз посетил двор, - заметила я.

– Одного раза было достаточно, - ответил он.

Он смотрел на маленькую вампиршу, и даже за черными глазами и пустотой очень старого вампира там было что-то еще.

– Ты же не был ее жертвой, - сказала я.

– Нет, не был.

– Но был его друг, - сказала Валентина.
– Я слышала, что твой Мастер отправил его на солнечный свет, пока он не сгорел дотла.

Дамиан застыл рядом со мной, и я тронула его за руку. Смерть его лучшего друга и соратника была одним из худших его воспоминаний.

– Нам нужна комната, Валентина.

Она спрыгнула с кресла, приподняв подол своего розового платья, и подошла к нам. Темные кудри обрамляли ее вечное личико. Она остановилась, глядя на Дамиана.

– Мне понравился твой друг. Глупо было убивать его так. Я бы держала его в большей безопасности.

Рука Дамиана сжалась в моей руке. Я поинтересовалась:

– Что же делал Бартоломе после того, как он запер тебя в гробу?

Она посмотрела на меня, прищурившись.

– Почему твои глаза полностью темные?

– Новая сила, - ответила я.

Либо ее удовлетворил ответ, либо ее это не волновало.

– Бартоломе сделал то, что и всегда. Пошел искать женщину.
– Она закатила глаза, и в этом жесте было больше от подростка, чем во всем остальном, что она делала.
– Он теперь с ней. Она, кажется, совершенно одурманена им.

– Кто это?
– поинтересовалась я.

– О, я не знаю ее имени, и мне все равно. Она не будет со мной играть.
– Она обхватила своей маленькой ручкой палец Никки.
– Ты ведь тоже со мной больше не играешь, да?

– Потому что ты жульничала, - сказал он.

– Но нам могло бы быть так весело, - сказала она, потянув ручку и размахивая ей, как ребенок.

– Я что-то пропустила?
– поинтересовалась я.

– Ты знала правила, и ты их нарушила.
– Он взял ее за плечо, чтобы забрать свою руку, но не позволить ей при этом упасть.

Она топнула своей маленькой ножкой, уперев руки в бедра; это могло бы выглядеть мило, если бы не ее глаза, утонувшие в коричневом огне, как у любого вампира, когда он теряет контроль, или проявляется его сила.

– Куче оборотней нравится боль. Ты мог бы помочь мне это сделать.

– Они наслаждаются болью ради удовольствия, но ты от этого не тащишься. Чтобы получить удовлетворение, тебе нужно причинить им настоящую боль.

Я переводила взгляд с одного на другую. Должно быть, на моем лице что-то отразилось, потому что она произнесла:

– Если бы я была уверена, что ты не проболтаешься Мамочке, я бы ничего не сказала.

– Теперь мне придется сказать ей, - отозвался он.

– Кто-нибудь, объясните мне, что происходит, - встряла я.

– Ты знаешь, что она была палачом Белль Морт, - сказал Никки.

– Знаю, - кивнула я.

– Она узнала, что я был следователем, прежде чем пришел сюда. Она хотела обменяться впечатлениями.

– Следователь - это эвфемизм для палача, так?

– Да, но согласно моим представлениям, это - просто работа. В то время как для малышки Ви это - страсть. Ее единственная страсть.

Его слова свидетельствовали о том, что он понимал ее лучше, чем другие. Он осознавал ее настоящую надломленность.

– Угу, - сказала я.

– Она хотела, чтобы я помог ей, соблазнив кое-кого из оборотней на жесткий секс, а затем она помогла бы мне поиграть с ними, но ее идея игры такова, что наслаждаться этим не смог бы даже ебаный мазохист.

– Они исцелятся, Никки. Они исцелятся, если я не буду использовать серебро, - сказала она, ее руки по-прежнему были на талии, а на лице застыло сердитое выражение идеальной маленькой девочки.