Был

Тусклый, тяжелый, как пухлости лбов,

В ней

Пыл,

Гул

Молота, бьющего в гвозди гробов,

В ней

Был:

– Долг…

Партия… скромность… Мы – прочный устой.

Честь…

Класс…

Гной

Будничной пошлости, странно-пустой

Треск

Фраз.

Чу:

Шурхнули дверцы… Как шарк по доске,

Звук

Туп;

Чуть

Ёкнуло сердце, – и вздрогнул в тоске

Сам

Труп:

В печь,

В бездну, – туда, где обрежется нить

Всех

Троп,

Вниз,

Мерно подрагивая, уходить

Стал

Гроб.

И –

Эхом вибрации, труп трепетал…

Был

Миг –

Блеск

Нижнего пламени уж озарял

Весь

Лик…

Ток

Пущен на хорах: орган во весь рост

Взвыл

Марш!

Срок

Взвешен в секундах, ритм точен и остр,

Как шарж…

Стал

Старше от скорби, кто слышал порой,

Как

Мы,

Марш

Urbi et orbi* чеканенный строй,

Шаг

Тьмы;

Кто

Глянул невольно в тот жгучий испод,

В ту

Щель,

Кто

Понял, что там – все плоды, весь итог,

Вся

Цель,

Кто

Чадом тлетворным дохнул из глубин

Хоть

Раз;

Кто

Дьявольским горном обжог хоть один

Свой

Час.

–––––––-

* Городу и миру (лат.)

–––––––-

4

И “Вечную память” я вспомнил:

Строй плавных и мерных строф,

Когда все огромней, огромней

Зиянье иных миров;

Заупокойных рыданий

Хвалу и высокую честь;

“Идеже нет воздыханий”

Благоутешную весть;

Ее возвышенным ладом

Просвечиваемую печаль,

Расслаивающийся ладан,

Струящийся вверх и вдаль,

Венок – да куст невысокий

Над бархатным дерном могил,

В чьих листьях – телесные соки

Того, кто дышал и жил.

ПРОПУЛК

В коловращении

неостанавливающихся

машин,

В подспудном тлении

всечеловеческого

пожара,

Я чую отзвуки

тупо ворочающихся

пучин

В недорасплавившейся

утробе

земного шара.

Им параллельные, но материальнейшие миры

Есть,

недоступные

ни для религий,

ни для художеств;

Миры – страдалища:

в них опрокидываются

до поры

Кто был растлителями

и палачами

народных множеств.

Спускаюсь кратером

инфрафизическим, –

и предо мной

Глубины пучатся – но не чугунною

и не железной –

Нездешней массою

и невычерчиваемой длиной,

То выгибающеюся,

то проваливающеюся

бездной.

Полурасплющенные

уже не схватываются

за край;

Не вопиют уже

ни богохульства

и ни осанну…

Для магм бушующих

именование –

УКАРВАЙР:

Другого нет

и не предназначено

их океану.

Под его тяжестью

ярится сдавливаемое Дно –

Обитель страшная

и невозможнейшая

из невозможных…

Что в этом каменнейшем

из мучилищ

заключено?

Кому из собственников

этих дьявольских

подорожных?

И мой вожатый,

мой охранитель,

мой светлый маг

По всем расщелинам, подземным скважинам и закоулкам

Чуть произносит мне:

– Сверхтяжелую толщу магм

На языке Синклита Мира

зовут ПРОПУЛКОМ.

К ОТКРЫТИЮ ПАМЯТНИКА

Все было торжественно-просто:

Чуть с бронзы покров соскользнул,

Как вширь, до вокзала и моста,

Разлился восторженный гул.

День мчится – народ не редеет:

Ложится венок на венок,

Слова “ОТ ПРАВИТЕЛЬСТВА” рдеют

На камне у бронзовых ног.

Но, чуждый полдневному свету,