Шрифт:
– Видите этого офицера? Вот его и берем.
Сержант молча кивнул и повернулся к подчиненным.
– Берем того русского, что впереди всех. Только его. Всем понятно? Вперед!
Рыжий Пу дождался момента, когда прибывший караул клюнет на его приманку и попытается прорваться в сторону оврага, и повернулся к связному.
– Давай в рощу. Как только русский офицер поравняется с Дай-Ло, пусть открывают огонь. Прицельный – так и передай.
Связной кивнул, вскочил на коня и, улюлюкая от восторга, помчался выполнять приказ. А едва из рощи раздались первые сухие щелчки, как Рыжий Пу увидел полицию.
– Это еще что такое?! Откуда?!
Он совершенно точно знал, что сегодня здесь никакой полиции не предвидится!
– Наза-ад! – заорал он и принялся махать рукой в сторону рощи. – Прекратить огонь! Отступаем!
Но было уже поздно: его просто не слышали.
Полицейские настигли Семенова, когда он уже почти схватил зачинщика за шкирку. И тут же защелкали выстрелы, а толпа отчаянно завизжала и, давя друг друга, закачалась из стороны в сторону. Поручик растерянно огляделся. Только что жестами приказавшие ему спешиться двое полицейских были мертвы.
– Че-орт! – охнул он, попытался развернуть лошадь, как с него тут же слетела сбитая пулей фуражка. – Мамочки!
Поручик стремительно слетел с седла и, прикрываясь лошадью и отбиваясь от осатаневших от ужаса крестьян, попытался вычислить, откуда стреляют. И почти сразу же понял – из рощи!
– В роще! – пытаясь перекрыть рев толпы, заорал он отставшим казакам. – Всем спешиться! Стреляют из рощи!
Но было поздно: его просто никто не слышал.
Кан Ся даже не сразу понял, что происходит. В одно мгновение были расстреляны двое полицейских, а остальные так прочно застряли в толпе, что ни о какой поимке не могло быть и речи.
Он сосредоточился и довольно быстро вычислил, что стреляют из рощи, стреляют из разного оружия, а значит, это не русские и не здешняя полиция.
«Или наша армия, или ихэтуани… – понял он и тут же поправился: – Нет, армия вряд ли…»
– Назад! – стараясь перекричать рев толпы и перещелкивание выстрелов, заорал он. – Все назад!
Но было уже поздно. Даже если кто его и слышал, вырваться из мечущейся, сдавленной вокруг окруженного казачьего поста толпы было почти невозможно.
Семенов отошел без потерь. Оба караула, и старый, и новый, залегли на другой стороне полотна, и теперь поручик наблюдал, как стремительно рассасывается только что весьма решительно настроенная толпа, и пытался понять, что произошло.
Он видел, как из рощи, словно по команде, прекратили стрелять, и главная задача представлялась ему достаточно простой: узнать, кто и зачем все это затеял, а затем арестовать виновных.
– Это все ихэтуани чертовы, – пробормотал усатый пожилой казак из старого караула. – Уже не первый раз…
– Тут и полиция зачем-то вмешалась, – усмехнулся поручик, – видели?
– Как не видеть, ваше благородие, – вздохнул казак, – они у нас частенько арестантов отнимают. Вроде как для правосудия. А через неделю глядь – а он уже на свободе, опять воду мутит!
«А что, если и полиция, и эти… ихэтуани заодно, – подумал поручик, – если ими из одного центра командуют?»
Он обвел окрестности внимательным взором. Отличным командным пунктом была бы одинокая фанза на окраине села, но туда еще следовало дойти – и лучше, если ложбиной.
– Фанзу на краю видите? – повернулся он к казачкам. – Надо бы проверить… Охотники есть?
Только что возбужденно болтавшие казаки мгновенно стихли, и Семенов улыбнулся. Это было нормально: пока человек молод и необстрелян, он все рвется в бой, а однажды вдруг ясно понимает копеечную цену жизни на войне. Вот тогда всю дурь и сметает как рукой – р-раз, и нету! В его команде молодых не было. Разве что он сам…
– Ладно, – пробормотал поручик, – сам схожу.
– Не надо бы, ваше благородие, – загудели казаки, – да и что толку: сегодня этих возьмем, а завтра новые появятся. Этих китайцев здесь, как блох.
Семенов снова улыбнулся: здоровый стыд – это тоже было хорошо. Значит, в следующий раз охотники пойти с ним обязательно найдутся. Он внимательно осмотрел предстоящий путь, оценил расстояние до рощи, угол стрельбы, естественные укрытия и стремительно перемахнул через дорожное полотно.
Терпеливо замерший в ожидании обещанной очной ставки Курбан увидел Семенова первым. Едва удержался от того, чтобы цокнуть языком, и сместился так, чтобы перекрыть обзор седому.