— Вы ухватили самую суть. С помощью этой книги можно достичь абсолютной мудрости. Она позволяет управлять любым предметом или явлением и любым человеком.

— А каково ваше участие в этих событиях, граф? — вдруг вмешался в разговор Гийом. — Может быть, тайный суд поручил вам преследовать Вивьена де Нарбона?

Додико сделал вид, что не услышал его. Он явно был недоволен вмешательством француза.

— Ответьте на вопрос моего друга! — потребовал Игнасио. — Разве вы не сказали мне, что стали предателем?

— Да, это так, — признался граф. — Я предал Зорких в ту минуту, когда познакомился с Вивьеном. Он рассказал мне, что такое «Утер Венторум» и почему эта книга должна быть скрыта от людей. Как вы догадались, она дала бы тайному суду такую огромную власть, что естественное равновесие истории было бы нарушено. Мир попал бы под власть безжалостного тирана. Вивьен объяснил мне это и внушил, что несчастье надо предотвратить. Поэтому я решил предать тех, кто меня послал, и помогать ему.

— Если чувства Вивьена столь благородны, почему он пытался продать книгу сначала архиепископу Кельнскому, а позже графу Энрико Скало? Это разве не противоречило его принципам? — спросил Игнасио, следя за каждым движением Додико, чтобы уловить в них признаки обмана.

— Первый случай был ошибкой, в то время Вивьен лишь недавно приобрел «Утер Венторум» и думал лишь о том, как сбыть ее с рук. Он увидел в архиепископе Адольфе возможного покупателя, но, как вы знаете, эта попытка не удалась. А случай со Скало — хитрость. Я полагаю, через него Вивьен хотел разыскать вас.

— Полагаете? Значит, вы не уверены в том, что говорите?

— Вивьен — скрытный человек. Он никогда не раскрывает полностью свои замыслы. Но в одном я уверен: он не смог бы продать книгу графу Скало, даже если бы хотел. В это время она уже была разделена на части и спрятана в Испании.

— А зачем он ее разделил и спрятал?

— Для того чтобы Святая Фема, если поймает его, осталась бы ни с чем, — ответил Додико таким тоном, словно собирался сообщить что-то важное. — Сейчас настало время собрать и эти части и соединить их. Не вы один идете по следам этой книги. Посланцы Доминуса тоже ищут ее и точно знают, в каких местах спрятаны ее части.

— Если то, что вы говорите, правда, вы очень мужественный человек, — заявил торговец. — Пойти против Святой Фемы — не пустяк.

— Извините, что вмешиваюсь, — вступил в разговор молчавший до сих пор Уберто. — Где сейчас находится Вивьен де Нарбон?

Игнасио застыл на месте от изумления, сообразив, что, увлекшись разговором, забыл задать самый очевидный вопрос.

— Он ждет вас в четвертой точке маршрута, — искренне ответил Додико. — И мы должны как можно скорей встретиться с ним.

Значит, граф намерен присоединиться к трем путешественникам. Игнасио был не в восторге от такого спутника, но вместе с ним будет легче при необходимости защищаться от врагов.

— Пока что Зоркие вне игры. Сегодня ночью они на нас больше не нападут, — сказал торговец. — Так что разойдемся по домам, а завтра, как только рассветет, уедем отсюда. Я полагаю, вы, граф, конечно, знаете, где вы можете присоединиться к нам во время отъезда.

— Я знаю, где вы живете. Сегодня ночью будьте начеку, — посоветовал ему его новый знатный спутник.

— Разумеется, буду.

Додико поклонился на прощание и ушел.

Когда Славник снова открыл глаза, вокруг него было темно. Он лежал на каменном полу в каком-то холодном и сыром месте. Чех потер рукой свой болевший затылок и встал. Куда он попал? Он ощупал стены и понял, что заперт в тюремной камере.

Славник попытался вызвать в уме последние по времени воспоминания. Он собирался убить Гийома, но кто-то неожиданно появился за спиной и ударил его по голове. Он, должно быть, потерял сознание. Потом он вспомнил, как его подняли с земли и внесли в какое-то здание. Он слышал голоса, кто-то говорил про монастырь. После этого его волокли по ступенькам, возможно, тащили к монахам. Кроме этого он мало что помнил, но и этого достаточно, чтобы понять: он находится в тюрьме монастыря Святого Фагуна под охраной монахов. Должно быть, ночь еще не закончилась. Иначе солдаты городской стражи уже забрали бы его отсюда и отвели на суд к городским властям.

Он свернулся в клубок на посыпанном соломой полу и стал растирать себе веки. В камере было так темно, что чех не мог разглядеть даже свои пальцы.

Славник пытался найти облегчение в давних воспоминаниях. Лежа в тишине на полу тюрьмы, он вспомнил себя молодым и пылким. Раздуваясь от гордости, он стоял на коленях посреди ярко освещенного зала и двумя пальцами правой руки, указательным и средним, касался лезвия меча. Это был меч Доминуса, его господина. В тот день Славник вступил в Святую Фему и получил звание вольного судьи.