Гости начали съезжаться после семи часов вечера, и уже к девяти в доме яблоку было негде упасть. В гостиной, довольно вместительной комнате, люди собрались группами и вели увлеченную беседу на различные темы. Лотта вышла к гостям вместе с Тедди — к семи часам они как раз отправились прогуляться по саду, а вернулись уже тогда, когда дом был переполнен людьми.

Лотта по своей природе была довольно общительной, но не любила шумные компании, предпочитая их узкому кругу друзей, и теперь чувствовала себя неуютно. Не будь рядом Тедди, она, наверное, сбежала бы в сад и провела там целый вечер. Тедди развлекал ее, как мог, и в конце концов она перестала чувствовать неловкость, что всегда испытала в больших компаниях и которую постепенно научилась скрывать.

Они с Тедди танцевали — много и долго, и, когда он одной рукой обнимал Лотту за талию, а другой сжимал ее пальчики, ей казалось, что лишь рядом с ним она чувствует себя радостной, счастливой и, главное, нужной. Томас, как она сама говорила, действительно был человеком дела — он ставил работу выше любимой женщины, порой даже пренебрегая последней во благо труду. Лотта была его спутницей уже более двух лет, и за это время успела привыкнуть к его вечной занятости и мгновенным переменам в настроении.

Тедди, как она потом поняла, очаровал ее своим желанием быть с ней, даже порой подчиняться ей, следовать ее стремлениям и мечтам. За те несколько дней, что она провела у Роудов, он ни на шаг не отходил от нее, всегда был рядом, всегда старался развеселить ее, поднять ей настроение…

Вдоволь потанцевав, они решили подышать свежим воздухом и вышли на балкон. Лотта любовалась видом, а Тедди просто смотрел на нее. Несколько минут прошло в молчании, пока он не решился его нарушить.

— Помните, Лотта, в прошлый ваш приезд, пять лет назад, нам так и не удалось хорошо узнать друг друга, — начал он.

Лотта кивнула.

— Я, за исключительным случаем, пропадал все время где-то с друзьями, а вы ездили на природу с сестрами, или просто сидели дома, наслаждаясь отдыхом, — продолжал он.

Лотта снова кивнула.

— А в те редкие часы, когда я был рядом с вами, вы меня не замечали. Да и кем я был для вас? Обыкновенным неуклюжим подростком, мальчишкой, не стоящего вашего внимания. Я помню, как пару раз за завтраком, когда я не убегал рано поутру в город, вы кивали мне с одинаковой вежливой улыбкой и, наверное, думали про себя: «Этот мальчик — сама посредственность. Я, скорее всего, забуду его, как только уеду отсюда».

— Тедди… — прервала его Лотта. — Тедди, зачем ты сейчас все это говоришь? Я никогда не думала так, ты не прав. У меня в тот приезд просто не оказалось времени узнать тебя — мы встречались всего пару раз.

— Но я был рядом гораздо чаще — вы попросту не замечали меня, а я, между тем, наблюдал за вами. Я даже помню, как однажды вы с сестрами купались в озере, счастливая, радостная, веселая, и у вас на губах я впервые тогда увидел искреннюю улыбку — не ту, вежливую, дарованную мне лишь по необходимости… — в голосе его прозвучала горечь.

— Ах, Тедди, ты так жесток! Зачем ты сейчас вспоминаешь все это? Да, возможно, я была с тобой чересчур холодна, но как с любым незнакомым мне человеком. Теперь я знаю тебя, Тедди, теперь все по-иному…

— Но, Лотта, тогда вы не замечали меня, словно я и не был рядом, а, между тем, сами вы произвели на меня неизгладимое впечатление. Лотта, вы поразили мое ребяческое воображение, вы стали занимать все мои мысли. Потом вы уехали, и воспоминания о вас утратили цвет, яркость, так скажем, превратились в черно-белые. Но теперь, когда вы вернулись, все снова обрело краски, стало ярким, стало настоящим, живым — как никогда до этого… — он выдохнул и замолк.

Лотта стояла, будто оглушенная его словами, она забыла обо всем — о своих обязанностях, о совсем долге перед Томасом… Этот мальчик, Тедди, который еще совсем недавно танцевал с ней, смеялся, шутил, который всегда казался ей слишком дерзким и самоуверенным, вдруг предстал перед ней совершенно в ином свете — и это поразило ее. Этот мальчик, который был так уверен в себе, которого, казалось, не интересовали окружающие, и который, как думала Лотта, общался с ней почти на равных, как с близким товарищем, теперь… признается ей в чувствах? Ведь иначе и нельзя было растолковать его слова. Но что сейчас значат эти чувства? Мимолетны ли они? Кто она для него — взрослая женщина, пять лет назад поразившая его мальчишеское воображение, а теперь лишь вызвавшая отголоски былого? Или же он серьезен, и то чувство, что тогда закралось в его сердце, теперь вспыхнуло с новой силой?

Лотта не знала ответа на эти бесконечные вопросы, а спросить боялась. Поэтому она просто накрыла ладонью руку Тедди, сжимающую перила балкона, будто давая понять — он не один. Она здесь, и пусть она сейчас молчит — придет время, и она ответит на его слова.

Лотта подняла на него взгляд и увидела, что он внимательно на нее смотрит. Потом перевела взгляд на его губы — они были призывно раскрыты, и словно просили ее сделать первый шаг. Тедди приблизился к ней, и в тот самый момент, когда Лотта была уже почти уверена, что он поцелует ее, когда его губы почти коснулись ее губ… на веранду вбежала Луиза.