Какие главные тайны узнавали во время мистерий успешные кандидаты?

Это зависело от степени посвящения, которую они проходили, но весь их опыт можно кратко обобщить в двух результатах, составляющих ядро полученных ими откровений.

На первых ступенях кандидаты узнавали о человеческой душе, изображаемой в системе иероглифического письма в виде птицы с человеческой головой, и разгадывали тайну смерти. Они постигали, что на самом деле это есть лишь исчезновение из одного состояния бытия и появление в другом и что оно затрагивает только плоть, но не разрушает разум и личность человека. Они также учились, что душа не только сохраняется после уничтожения своей телесной оболочки, но и двигается дальше, в более высокие сферы.

На более продвинутой ступени кандидаты узнавали о божественной душе, и их вводили в личное общение с Творцом. Они лицом к лицу сталкивались с Божественным. Сначала их знакомили с истинным объяснением грехопадения человека, его отхода от изначального духовного состояния. Им рассказывали историю Атлантиды, тесно связанную с историей грехопадения. Затем кандидатов поднимали выше, сфера за сферой, пока они не оказывались на той же высокой духовной ступени, на которой человек находился в самом начале. Так, путешествуя во времени, эти люди собирали мудрость вечности.

В этом месте описания моего путешествия и впечатлений будет кстати, если я вставлю несколько строк, дающих представление о различных древних правилах мистерий. Они исходят не от меня, а от человека, жившего во времена Античности и посвященного по меньшей мере в низшие ступени.

Он был связан клятвой, запрещающей ему раскрывать подробности пережитого им опыта, и потому не стоит искать в его словах нечто большее, чем общие объяснения и легкие намеки. Отрывок, служащий самым полным известным описанием, оставленным посвященным, принадлежит Апулею. Он был посвящен в первую ступень мистерий Исиды. Его автобиографическое сочинение о некоем Луции рассказывает, как последний, стремясь к тайным знаниям, стучался в храмовую дверь. Египетские мистерии долгое время были тайной для иноземцев, и только в позднее время несколько иностранцев были допущены к посвящению. Те, кто был посвящен, почти всегда держали клятву не разглашать тайну. Правила, регулирующие доступ, были строги и суровы.

«Каждый день мое желание быть допущенным к мистериям все усиливалось, и я вновь и вновь приходил к верховному жрецу с настойчивыми просьбами, чтобы он наконец посвятил меня в тайны ночи, священной для богини. Но тот, будучи человеком непреклонным и славящимся строгим следованием религиозным законам, мягкими и ласковыми речами отказывал мне, подобно тому как родители обычно сдерживают ранние желания своих чад. Священнослужитель успокаивал волнение моего духа и подавал утешительную надежду на большее блаженство. Он говорил, что день посвящения каждого человека установлен повелением богини и что жрец, которому суждено исполнить эту службу, также избирается по ее промыслу…

Он предлагал мне, подобно остальным, ждать этих божественных велений в почтительном терпении. Жрец предупреждал, что я должен беречь свою душу от чрезмерного рвения и раздражительности, избегать обоих этих недостатков, не медлить, будучи призванным, и не спешить незваным…

Ведь врата преисподней и сила жизни находятся во власти богини. Само посвящение считается добровольной смертью и опасно для жизни, поскольку богиня имеет обыкновение избирать тех, чей конец близок и кто стоит на пороге ночи. Этим людям можно доверить великие таинства. Им богиня по своему промыслу дает новое рождение и позволяет начать жизненный путь заново. Поэтому тебе тоже следует подождать знамения небес…

Спасительная благодать великой богини не обманула меня и не мучила меня долгим ожиданием. Во тьме ночи отнюдь не темными повелениями она ясно открыла мне, что пришел тот долгожданный день, когда она осуществит мои самые горячие мольбы…

Этим и другими милостивыми наставлениями верховная богиня обрадовала мой дух, так что, прежде чем настал день, я стряхнул сон и поспешил прямо к дому жреца. Я встретил того, когда он выходил из спальни, и приветствовал. Я твердо решил с еще большей настойчивостью, чем ранее, просить уже как должного, чтобы меня посвятили в таинства. Однако, едва увидев меня, жрец бросился ко мне и воскликнул:

– О Луций, счастлив ты и блажен! Великая владычица благосклонно удостоила тебя милости… День, о котором ты так долго и неустанно молил, настал. По божественному повелению многоименной богини я сам введу тебя в самые священные тайны мистерий…

И вот, взяв меня за руку правой рукой, добрый старец повел меня прямо к вратам большой молельни. Выполнив торжественный обряд отверзания врат и совершив утренние жертвы, он принес из скрытых покоев какие-то книги, чьи названия были написаны непонятными буквами…

Затем жрец привел меня назад в храм. Большая часть дня уже миновала. Он поставил меня у ног богини и тогда доверил мне некоторые тайны, слишком священные, чтобы их можно было произнести, открыто перед всеми присутствующими велел мне десять дней подряд воздерживаться от чревоугодия, не вкушать животной пищи и не притрагиваться к вину…

Все эти наставления я почтительно исполнил, и, наконец, пришел день моего посвящения богине. Солнце клонилось к западу и вело на землю вечер. И вот! Со всех сторон собирались толпы посвященных и окружили меня. По древнему обычаю, каждый в знак почтения принес мне какой-то подарок. В конце концов все непосвященные были удалены, и меня облачили в льняное одеяние, которое никто еще не носил. Жрец взял меня за руку и отвел в самое сокровенное место святилища…

Быть может, о читатель, ты страстно желаешь узнать, что там говорилось и что делалось. Я поведал бы тебе об этом, если бы мне было позволено рассказать, ты бы узнал обо всем, если бы тебе можно было услышать. Но если я удовлетворю это дерзкое любопытство, и язык, и уши будут поражены схожей виной. Но, быть может, тебя волнует благочестивое стремление, и я не буду мучить тебя, продлевая твои страдания. Тогда внимай и верь, ибо я говорю истину. Я приблизился вплотную к границе смерти, перешагнул порог Прозерпины, прошел все стихии и вновь вернулся на землю. В полночь я видел солнце во всем блеске. Я приблизился к богам небесным и богам подземным и почитал их. Вот! Я поведал тебе, и, хотя ты услышал, ты должен остаться в прежнем неведении».

Через год Луций был посвящен в более высокую ступень – мистерии Осириса.

Среди других чужестранцев, которые получили разрешение пройти египетское посвящение, были Платон, Пифагор, Фалес, Ликург, Солон, Ямвлих, Плутарх и Геродот. Последний весьма осторожно намекает на это в своем произведении, подробно описывая символические драмы и народные праздники, которые в общественном мнении всегда связывались с мистериями, но носили лишь ритуальный характер. Геродот отказывается описывать сокровенные обряды, замечая: «Я должен хранить молчание об этих мистериях, хотя мне известно о них все».

Обратимся теперь к труду Плутарха.

«Услышав предания, что египтяне рассказывают о богах – их скитаниях, разрывании на части и других несчастьях, – не думай, что хоть одно из них случилось или произошло так, как о том говорят. Народы создают и используют символы, некоторые из которых таинственны, а другие более понятны, чтобы подвести к пониманию божественных вещей. И ты должна внимать историям о богах подобным же образом и слушать их от тех, кто толкует мифы в благочестивом философском духе…

В момент смерти душа переживает то же самое, что испытывают те, кто посвящен в великие мистерии…

Обычные народные истории, отождествляющие мифы об этих богах с сезонными переменами или же с прорастанием зерна, севом и пахотой, утверждающие, что Осириса хоронят тогда, когда посеянное зерно скрывается в земле и что он снова возвращается к жизни, когда оно начинает прорастать, заставляют людей заботиться и бояться, как бы они невольно не уничтожили и не разобщили божественную суть в ветрах и потоках, севе и пахоте, воздействии на землю и смене времен года…

Мистерии также должны были сохранить смысл важных событий в истории».

Это всего лишь намек, все, что Плутарх мог позволить себе сообщить. Однако он означает, что посвящаемому рассказывали об истории Атлантиды и ее падении.

В своем трактате «Об Исиде и Осирисе» Плутарх приписывает мистериям психологическую цель. Он пишет: «Пока мы живем на земле, нам мешают телесные чувства. Мы не можем общаться с Богом и способны едва соприкоснуться с ним, как в сновидении, лишь с помощью философии. Когда же наши души освобождаются (во время мистерий) и переходят в чистую, незримую и неизменную область, тогда этот Бог становится их проводником и повелителем. Они зависят от него и взирают с ненасытной жаждой на красоту, которую невозможно выразить человеческими устами».

Плутарх говорит о цели мистерий Исиды так: «Благодаря этому они могут лучше подготовиться к получению знаний о Первичном и Высшем Разуме. Богиня наставляет их искать его. Поэтому ее храм называется Исейон в знак того, что знание о вечном и сущем можно получить, если приблизиться к нему должным образом».

Вот и все, что сообщает нам грек Плутарх. А что может сказать о египетских мистериях, в которые он был посвящен, сириец Ямвлих? «Сущность и совершенство всего добра заключают в себе боги, и первичная древняя власть их пребывает в нас, жрецах. Познание богов сопровождается обращением к себе и самопознанием. Поэтому я утверждаю, что божественная часть человека, некогда единая с богами благодаря знанию об их существовании, позже перешла в иное состояние и была стеснена узами неотвратимости и рока. Поэтому необходимо думать, как человек может освободиться от этих пут. Посему и нет другого средства для их исчезновения, чем познание богов. Это и есть цель египтян во время жреческого поднимания души к божеству».

Еще одним посвященным был Прокл. Дадим же сказать и ему: «Во всех посвящениях и мистериях боги являют множество своих образов, и иногда взору действительно показывается их лишенный формы свет. Временами этот свет обретает человеческий облик, а порой предстает в ином виде. Некоторые из этих образов не являются богами и вызывают смятение».

А что говорил выдающийся философ Платон? «В результате этого божественного посвящения мы стали свидетелями единственного благого видения, присущего чистому свету, мы и сами были чисты и свободны от того окружающего покрова, который зовем телом и с которым теперь связаны, как устрица со своей раковиной». Философ также уверял, что конечной целью мистерий было снова подвести людей к тем принципам, от которых человечество некогда отошло.

Гомер, который также был посвящен, смог в «Одиссее» обратиться к своим читателям с таким приглашением:

Вдаль поспешим, полетим же вперед, развернув паруса наши,

Чтобы достичь милой сердцу, потерянной долго отчизны.

Так выразил мысль Платона поэт.

Еще одним посвященным иноземного происхождения был Моисей. На самом деле он был наполовину евреем, а наполовину египтянином. «И научен был Моисей всей мудрости Египетской», – гласит Новый Завет. Это замечание, если воспринимать его буквально, означает, что ему были открыты самые сокровенные знания египтян. Речь идет не о чем ином, как о мудрости, обретаемой во время мистерий.

Писание гласит, что Моисей «полагал покрывало на лице свое». Мы можем получить некий намек на природу этого покрывала, если прочтем далее, что «то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета» (Второе послание к коринфянам). Это служит доказательством, что речь идет не о ткани, а о покрове, прячущем выражаемую словами суть, то есть о знании. Следовательно, носимое Моисеем покрывало на самом деле было обетом молчания и сохранения тайны, который он дал во время своего посвящения в мистерии.

Моисей научился своей премудрости в знаменитой храмовой школе в городе Оне, который греки, завоевав Египет, назвали Гелиополем (в Библии этот город называется Он). Этот город некогда располагался в нескольких милях к северу от Каира. Священная дорога тянулась через долину от подножия плато, на котором стоят пирамиды, к Гелиополю. И в нем, и в Мемфисе – другом исчезнувшем городе, откуда было видно эти рукотворные горы, – Великую пирамиду считали высшим святилищем для мистерий. Гелиополь исчез, как и его храм: разрушенные кирпичные стены города и разбитые колонны святилищ теперь погребены под дюжиной футов песка и земли. Все, что уцелело, – это обелиск из красного гранита, стоявший когда-то перед входом в храм. Он все еще находится на прежнем месте. Моисей видел этот обелиск и много раз проходил мимо него. Это древнейший обелиск из тех, что остались в Египте и стоят до сих пор. Другими учениками, которых, как мотыльков, тянуло к светочу мудрости и которые стучали в двери этого храма, были философ Платон и историк Геродот. Они тоже видели обелиск, в наши дни стоящий в печальном уединении, – высокий поразительный памятник, вырубленный из цельного камня, прямо у подножия которого крестьяне теперь возделывают землю.

Это собрат массивного обелиска, некогда установленного Тутмосом III перед входом в храм Солнца в Гелиополе. Сейчас последний возвышается над Темзой на набережной Виктории в Лондоне и известен как Игла Клеопатры. Он остается напоминанием спешащему миру английской столицы о далекой древней и могущественной цивилизации прошлого.

Этот вздымающийся обелиск стоял, подобно часовому, охраняющему вход в храм. Глубоко вырезанные иероглифические надписи на нем рассказывали историю сооружения. Обелиск был больше чем просто каменным столбом, поставленным здесь для того, чтобы на нем высекли письмена. Это был священный символ, верхушка которого всегда имела форму маленькой пирамиды.

Гелиополь был главным центром мудрости, как священной, так и мирской, где жили тринадцать тысяч жрецов, постигающих науки и обучающих им. Это был густонаселенный город с превосходной библиотекой, на основе которой позднее была создана знаменитая Александрийская библиотека.

Юный Моисей двигался вокруг храмов во время церемониальных шествий или же сосредоточенно изучал свитки папируса, проводя долгие часы в глубоких размышлениях.

Будучи даже в детстве очень серьезным, Моисей так продвинулся в своем обучении и развитии, что прошел через все ступени посвящения с честью. Он достиг редкой завершающей степени адепта. После этого Моисей был готов стать иерофантом. Он добился этого именно в данной школе мистерий, где учился, – школе, связанной с великим храмом Гелиополя, города Солнца. Этот человек посвящал кандидатов в тайные обряды Осириса – высшие ритуалы мистерий.

В те времена он носил другое имя, египетское, ведь наполовину он был египтянином. На самом деле его звали Осарсиф. Это не полет фантазии автора. Я нашел его имя и название его храма вместе с другими фактами в древнеегипетском источнике, у жреца Манефона. Остальное я обнаружил благодаря собственным исследованиям.

Когда в жизни Моисея наступили большие перемены и он возложил на себя миссию, которую судьба и боги доверили ему, то он отметил это событие, изменив свое имя на еврейское. Все образованные египтяне верили в силу имени, имевшего для них магическое значение. Поэтому Осарсиф взял имя Моисей.

Фараон, правивший в те времена, обладал тяжелым характером. Он был упрям и жесток. Он так плохо обращался с евреями, что эти гонения вызвали сочувствие у Моисея и взволновали еврейскую кровь, текущую в его венах. Пророку удалось освободить евреев из рабства и плена и вывести их из долины Гесем. Они двигались по тому пути, что с незапамятных времен связывал Африку с Азией (по нему некогда проехал на своем коне и Наполеон), и едва не утонули, достигнув конца пути в районе Суэца.

Часть дальнейшей истории этого пророка можно найти в Библии, к сожалению, там она смешана с простыми слухами.

В Ветхом Завете мы находим несколько книг, вместе носящих название Пятикнижие и приписываемых Моисею. Они содержат квинтэссенцию той мудрости, которую тот, видимо, хотел сообщить своему народу наряду с более или менее историческими данными о создании мира и древних людях.

Теперь Моисей, будучи адептом, знал и использовал сакральные письмена посвященных, то есть иероглифы в их третьем, тайном, духовном смысле. Когда он закончил Пятикнижие, то записал текст египетскими иероглифами. Прочесть эти тексты могли посвященные жрецы, понимавшие такие знаки. Однако, когда евреи расселились по Палестине и над их головами пронеслись столетия, знание о значении иероглифов стало исчезать. Постепенно жрецы утрачивали сведения о смысле этих знаков и с трудом могли дешифровать их. Это неудивительно, если вспомнить, что даже в самом Египте к IV веку н. э. искусство толкования иероглифов было утрачено полностью. Когда спустя почти тысячу лет после Исхода евреев из Египта еврейские священники собрали вместе те книги, что мы сегодня именуем Ветхим Заветом, они столкнулись с огромными трудностями, пытаясь перевести на свой язык то, что написал Моисей. Моисей писал, будучи адептом, а те священнослужители хоть и являлись образованными людьми, но адептами не были. Непонимания возникали очень часто, поскольку символические выражения понимались буквально, иероглифические рисунки толковались как изображения существовавших вещей, фразы, имевшие переносный смысл, к сожалению, объяснялись неверно. Достаточно будет одного примера. Шесть дней творения для Моисея означали шесть долгих периодов времени, символически названных «днями» по причинам, известным каждому посвященному. Однако его слова перевели буквально и действительно посчитали, что он имел в виду дни продолжительностью всего двадцать четыре часа.