Шрифт:
‹1970›
РАЧИЯ ОВАНЕСЯН{86}
(Род. в 1919 г.)
С армянского
* * *
И силой, и волей, и честью Тебе я обязан одной. Улыбкою — счастья предвестьем — Тебе я обязан одной. Хоть лето мое — за горами, Все яростней ветер сквозной, Но осени щедрой дарами Тебе я обязан одной: И таинством мудрой печали, И слитностью с миром живым — Обязан и пылким молчаньем, И юным бунтарством своим. Тебе я обязан всем ходом Событий и дел — всякий миг, — И этим письмом — переводом Сердечных мечтаний моих. * * *
О, если трудом ли, уменьем своим, Умом, дарованьем, удачей Успеха и славы добьюсь и друзья Одарят безмерной любовью, Клянусь, обойдусь без похвал и наград, И верь мне, не будет иначе — Победы плоды предоставлю тебе: Вкушай без меня на здоровье!.. Но если когда-нибудь я потерплю В открытом бою пораженье Иль замертво рухну от козней врагов, О, будь, заклинаю, со мною!.. Меня не покинь — и останусь я цел, Из пепла восстану в сраженье… И только тогда мне — конец, если ты Пройдешь, не взглянув, стороною. * * *
Засушенный красный цветок Увлек меня к волнам Севана — Все сказочно было и странно, Все в золоте было тогда: Надежды, года и вода… И, с солнцем делясь новостями И взяв себе в помощь луну, Я звонкие звезды горстями В тугую бросал глубину. Засушенный красный цветок… Рассветной росой напоенный, Сам в солнце когда-то влюбленный, Он сказку сплетал о любви, Рождая волненье в крови… Немою слезой, без стенаний, Упал он на память-гранит, На мраморе воспоминаний Он каплею крови горит… * * *
В цветении белой метели,
В метельной сплошной белизне
Звучали и гомон и пенье,
Дрожал несмолкающий звон…
В соцветиях пчелы гудели,
И воздух пел славу весне,
Пел взбухший ручей и растенья,
Пел голубь, лучом осенен…
Колышется волнами пашен
Даль в полупрозрачном дыму…
Мой голубь добрался б до моря,
Когда б отпустил я его…
Ах, как он был нужен и важен,
Тот полдень, — хотя б для того,
Чтоб честь и хвалу на просторе
Я детству воздал своему!
* * *
О друзья, когда меня не будет На пиру, вы за меня не пейте Так — как пьют обычно за ушедших, За сошедших со стези земной: Вы, друзья, друг друга не касайтесь Тыльной стороной своих ладоней, Пальцами, держащими бокалы, А со звоном чокайтесь со мной! Чокайтесь со звоном, громогласно, Вы с моим наполненным бокалом: Знайте, тосты — утвержденье жизни! Не скупитесь на слова, прошу!.. Если с вами будет мое имя, Мои песни, страсть моя и радость, В строках воплотившиеся, знайте: Я еще живу, еще дышу… * * *
Горы, горы, тоска моя, Горы, праздников моих свет! Я на склонах ваших сейчас Плачу над невозвратностью лет. Возвратите беспечность мне, Возродите и цвет и звук, Дайте снова мне ощутить Теплоту материнских рук! Дайте легкость моим ногам, Пригласите меня на пир, Чтоб цветов аромат я пил И опять набирался сил… Озарите надеждой мир, Что печален сейчас и сир… Горы, горы, в нелегкий час Как смогу я покинуть вас?… * * *
Солнце к небу льнет майским жуком И сосет синевы аромат, — О закате как будто забыло… Гром в горах прогремел и исчез… Неподвижно и тихо кругом, Воздух, озеро, куст — все подряд Неподвижно, притихло, застыло… Над горами — безбрежность небес… И меня будто обволокло Тишиною — ни звуков, ни слов… О, покой, неподвижность, нирвана!.. И в душе усмиренной моей Так блаженно, покойно, светло… Не болят застарелые раны, Но рождается рокот морей В моем сердце — и грохот боев… РАЛЬФ ПАРВЕ{87}
(Род. в 1919 г.)
С эстонского
НА ПЕРЕКРЕСТКЕ
Тот из вас, кто с нами шел когда-то Тем путем, которым шла война, Верно, видел этот дом дощатый И шлагбаум из бревна. И в пилотке выцветшей девчонку Вам встречать случалось где-нибудь, Легковым машинам и трехтонкам Открывающую путь. Этот скромный боевой участок Мы на фронте видели не раз — У него задерживался часто ЗИС дивизионный или ГАЗ. Удавалось втиснуться, бывало, В переполненный грузовичок. В часть свою тащиться пешкодралом Может лишь отважный новичок. Для бывалого фронтовика Есть места на всех грузовиках. А застрявший путник был утешен Дружеской беседой у костра. В котелке, что над огнем повешен, Булькает какой-то концентрат. Отмахать весь путь пешком — не шутки, Не дойдешь, пожалуй, и за сутки. Остановимся. Присядем тут. Может, на машине подвезут. Тут, на КПП, столпотворенье Начинается порой с утра. Сколько задушевных откровений Ты услышишь за день у костра! Ты узнаешь, каково в пехоте, Кто работал на какой работе, Где изведал, что такое бой, Почему махорка стала злее, Что кому дороже, что милее — Край любимый или город свой. Тут сказал мне русский пехотинец, Развязав свой вышитый кисет (Девушки какой-нибудь гостинец): «Закури-ка нашего, сосед!» И, затягиваясь понемногу, Не спеша поведал нам о том, Как растет подсолнух у порога, Как шумят березы за окном, Как у них поют там и как пляшет Девушка с тяжелою косой — Есть такая… И как счастье наше Было прервано войной. Продолжай, приятель, свой рассказ — Он найдет дорогу в наши души. Отвоюем мы — настанет час — Все, что враг безжалостно разрушил. Дом твой где-то далеко-далёко, Ждет тебя там девушка-краса… У другого — на горах высоких, У другого, может быть, — в лесах. Он теплом своим нас греет снова, Словно рядом здесь родимый кров. Дом! Нам всем понятно это слово На любом из наших языков. Мы из разных собрались дивизий. Вот латыш — Москву он защищал, Смуглый уроженец Кутаиси, Русский, что махоркой угощал, Белорус и украинец рядом, Сибиряк, что шел от Сталинграда, И эстонец… Мы пришли затем, Чтобы счастье улыбнулось всем! Мы храним о доме память свято. Пусть к нему дорога далека, Каждому советскому солдату Родина в любом краю близка!