Дом уже просыпался, шевелился, шумел. В комнату Иветты вошел Станислав Маркович Мальков, великан, по сравнению с которым Вин Дизель, Жан-Клод Ван Дамм и Стивен Сигал показались бы не-мощными хлюпиками. На фоне мощной комплекции очень странно смотрелось простодушное выражение лица, а темно-синий костюм «Хьюго Босс» выглядел диссонансом. И меньше всего Станислав Мальков походил на председателя городского совета. Неуклюжий, сильный как трактор, громкоголосый гигант, который мог одним ударом кулака расколоть столешницу, он скорее походил на портового грузчика, мо-ториста или боксера-тяжеловеса.

– Слышь, Ветка, — пророкотал Мальков с порога, — решил галстук повязать, твой подарок на день рождения, а как он, зараза, завязывается, не помню, — он потряс зажатым в руке галстуком. — Ты бы не помогла старику отцу, а?

– Сейчас, — Иветта взяла у отца галстук, и, встав на цыпочки, закрепила его на мощной шее Стани-слава Марковича.

– Ну, спасибо, — Мальков полюбовался на обнову в зеркало, потом взглянул на дочь и высоко под-нял брови. — Ну ты, блин, и вырядилась. Ты на работу собираешься, или на дискотеку? Тебя охранники на входе не скрутят для выяснения личности?

– Свободная форма, папа. Может так и лучше. Помнишь, как Воробьев сотрудников муштровал, ввел дресс-код строже, чем в иных офисах, чуть ли не в мундирах заставлял ходить, а чем все кончилось?

Мальков гулко захохотал:

– Да уж, спеси много, а засыпался, так весь Регион рассмешил. Скинули дурака надутого, да с каким треском! Вот тебе и строгие правила, вот тебе и дресс-код! У нас в горсовете и в мэрии полгода все за животики держались. Ну, что у тебя на работе-то, Ветка? Скоро того прохиндея поймаешь, который дождливыми ночами с ножом шурует?

– Если бы знать! Сегодня как раз с Платовым из ГУВД встречусь.

– Платов! — покачал головой Мальков. — Такое серьезное дело, а поручили пацану сопливому, ему бы только безбилетников по троллейбусам отлавливать да старух с укропом у рынка проверять… Ладно, не взвивайся. Вы ж, молодежь, сейчас такие умные стали, всему стариков научите. Ладно, Ветка, работай. Да, и скажи Юльке, к ужину не ждите. Мэр собирает междусобойчик по случаю принятия нового законо-проекта, дело обмывки требует.

Мальков протопал в коридор. Иветта, чуть улыбаясь, стала собирать рабочую сумку, когда вдруг за стеной оглушительно взревела музыка и два девчачьих голоса заверещали как мартовские кошки:

– Я сошла с ума, я сошла с ума,

Мне нужна она, мне нужна она!

Иветта поморщилась, бросила сумку в кресло, выскочила в коридор и пинком распахнула дверь иг-ровой комнаты племянников.

Шестнадцатилетний племянник Сева сидел в наушниках у компьютера, подбирая мелодию к словам своей новой песни. Пятнадцатилетняя племянница Ира пялилась в видеоэкран. На экране извивались две нимфетки в клетчатых юбочках и белых блузках и наперебой вопили, что они сошли с ума.

– Ирка!!! — заорала Иветта, перекричав музыку и писк Юли Волковой и Лены Катиной . — И не на-доело тебе эту фигню по утрам гонять на весь дом?!

 Сева сдвинул наушники на затылок.

– Ветка, ну ты прямо громче деда орешь, — сказал он. — Когда-нибудь окна полетят.

Племянники никогда не называли сестру своего отца тётей. С детства у Севы и Иры установились приятельские отношения с Иветтой.

– Ну, Веточка, зачем ты так? — Ира слегка приглушила звук у ДВД-плеера. — Они такие классные!

– Пусть классные, только пусть не орут на весь дом, — Иветта забрала у племянницы пульт и уменьшила звук почти вдвое. — А то дед придет и еще не так заорет: чего это они с ума сошли.

– Да дуры они обе, — заржал Сева. — И дуры вроде Ирки от них торчат.

– Сам ты дурак! — заорала в ответ Ира, — и «Ария» твоя все придурки!

– Хоть вы не орите как потерпевшие, — попросила Иветта и ушла, слыша, как Ира и Сева за ее спи-ной продолжают спорить о своих музыкальных кумирах.

В столовой уже сидела жена Станислава Марковича, двадцатилетняя студентка Юля. На ходу кив-нув ей, Иветта схватила со стола бутерброд, чашку чая и стала прохаживаться по столовой, откусывая от бутерброда большие куски и запивая их почти остывшим чаем.

– Почему бы тебе не поесть омлета? — спросила Юля. — Ты все время кусочничаешь, а хотя бы раз в день нужно поесть нормальную горячую пищу…

– Спасибо за заботу, мамуля, но мне уже некогда, — называть «мамулей» Юлю, которая была на 17 лет моложе чем она было любимой шуткой Иветты дома. — За мной в девять Тошка Платов заедет, — она отставила пустую чашку. — Ирка с Севкой опять разорались из-за «татушек». А у меня эти Ленусик и Юлясик уже в таких печенках сидят!