— Жду.

Ася повернулась, чтобы выйти и натолкнулась на стоящего человека.

— Простите, — извинилась Ася.

— Внимательнее следует быть, — раздраженно отозвалась стильная девушка.

— Буду, — пообещала Ася.

— Вика, дорогая ты куда? — насмешливый мужской голос заставил незнакомку подпрыгнуть.

— Черт.

Девушка начала судорожно озираться.

Обычно Ася не ввязывалась в чужие проблемы, опасаясь обрести свои, но сейчас решила махнуть рукой на принципы.

— Помочь?

— А можешь?

— Кто его знает, пошли.

Пара минут быстрого шага и снова кабинет, где Геннадий разложил на столе какие-то бумаги.

— И снова я, правда, теперь с просьбой — девушка хочет уйти, не организуете? — обратилась к нему Ася.

Геннадий насмешливо взглянул на незнакомку и спросил:

— Добегаешься однажды, сама знаешь, всегда так везти не будет.

— Знаю, — огрызнулась та.

— Дура ты, дорогая, дура.

Тем не менее, Геннадий поднялся и подал заметно нервничающей красотке руку, после чего обратился к Асе:

— Взгляните пока на бумаги.

Эффектная пара вышла, Ася достала листы и… вытащила сигарету. Предсмертная записка, несколько писем, подписи на открытке. Один почерк, один человек, ставшей причиной смерти ее отца.

Чужая предсмертная записка врезалась ей в память, как последнее послание собственного отца. Возможно, подобных было множество, но именно эту девушка видела в детстве. Она болела и не ходила в садик, отец писал снова и снова, пробуя достичь одного ему видимого совершенства. Он шутил и рассказывал Асе, как нужно писать чужими почерками правильно. Тогда это было увлекательно и интересно, отдавало тайной и романтикой.

Ровно до сообщения о смерти отца, принесенного каким-то знакомым. Доведенный обстоятельствами, он «спрыгнул» с моста на покрытую льдом реку. Мама спешно переехала в деревню, в самую глухомань, где устроилась работать фельдшером. Неделя веселья — неделя недоумения и боли — новая жизнь…

Их не трогали, правда, Ася так и не узнала, кому отошла городская квартира, потому что в собственности у мамы оказался только старый полуразваленный дом. Но так ли это важно?

Их не тронули, в отличие от отца, написавшего не тот документ…

Чужая предсмертная записка, ставшая могильным камнем отца.

Ася никогда не поднимала эту тему в разговоре с матерью, но тот период запомнила очень хорошо, несмотря на свой возраст. Ей было всего шесть…

И вот теперь злосчастная записка снова перед глазами. Хорошо, что у Аси было время подумать, как поступить. Признаваться в увиденном она не планировала. Дверь в кабинет открылась, и вошел Геннадий, следом появился недовольный мужчина около тридцати.

— И стоило вмешиваться? — с ноткой недовольства спросил последний, устраиваясь рядом с Асей на диванчике и закинув ногу на ногу.

Примитивные уловки, обычная позолота, но данный индивидуум был не так прост, как хотел казаться, а главное, вероятно, планировал развлечься за счет Аси. Наивный…

— Конечно, есть такая умная говорят книга, Библия называется, и в ней есть заповеди… — девушка не договорила.

Интересная мысль, выказанная однажды Ленкой, всегда срабатывала как надо. Мужчина задумался, Геннадий тоже выглядел растерянным.

— И какая из них применима в данной ситуации? — уточнил молодой. — Они про иное.

— Последняя.

Пару секунд тишины и цитата:

— Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего.

— И дальше, раба, рабыни, вола, осла, ничего, что у ближнего есть. Видимо, чтобы не усложнять и так длинную мысль там не было перечисления все возможной живности, включая тараканов и утвари, но мысль ясна.

— И причем тут это?

— А занятная игра вызвана ударом по голове и возникшими галлюцинациями?

— На хами, дорогуша, — с угрозой отозвался тот.

— А смысл? Не буду называть дешевым, но костюм отвратительный — из-за него возникает впечатление нарушения строения позвоночника. Или это факт? В детстве был ДЦП?

Гадости с умным лицом она натренировалась говорить на братьях.

— Так…

Локти на столе и выражение лица такое нерадостное.

— Я как швея сообщаю с профессиональной точки зрения.

Быстрое переглядывание и локти со стола убраны.

— Потом обсудим… костюм.

— С отчимом? — уточнила Ася.

— А отчим у нас кто?