– Ну, я не знаю… Что и все делают. Подарки, там, дарить будешь, оценки ставить, общаться, - удивленно сказала Настя, будто рассказывала мне о букваре. – Музыку качать, приложения всякие…

– А что, в простом инете такого нет? – говорю, - Как-то не хочется лиш-ний раз свою жизнь на обозрение незнакомым людям выкладывать. Зачем?

А ее мой ответ и не интересовал. Она включила какое-то онлайн-радио и, найдя через поисковик ссылку, сейчас же пошла на свою страницу.

Лишним показалось мне мое присутствие, отошел в другую комнату. Ни-как мне было, просто никак не получалось найти хоть какую-то тему для раз-говора, хоть тресни. Словно силовое поле меня окружало со всех сторон и бло-кировало все мысли. Мучение просто. Еще налил водки, выпил и запил пивом. Пошел курить, не на балкон (больно надо опять эти морды видеть!), а так, у форточки постоял, подымил, слушая звуки мерно стучавших по клавишам пальчиков Насти.

Девять вечера в начале мая. Ещё светло, но немного непривычно - при-вык к сумеркам! На улице немноголюдно. Солнце, хоть и заходит, но светит вовсю.

Вечерами уже тепло. Еще не так быстро, как летом, просыхает асфальт, но, все же, луж уже почти нет.

Только грязь на стоянке вечна. Жирная черная грязь, ее никаким солн-цем не высушишь.

– Андрей, - послышался голос из комнаты, - Принеси пива, пожалуйста.

– Что-то Санек задерживается, - говорю без мысли, а сам смотрю на дис-плей, на ее страницу. Поразился количеству друзей - 274. Сейчас она писала ответы на комментарии к чему-то или принимала кого-то в друзья. Или, на-оборот. убирала из друзей, мне это было неинтересно - пиво кончается, может сходить купить еще?

– Что? – ответила она. Взяла пиво, отхлебнула и говорит, - Сорри, я не слушала.

Так мягко говорит, как никогда сегодня не говорила.

Я повторил и сел на кровать, она у меня стоит напротив компьютера.

Еще раз принюхался, не воняют ли у меня носки.

Нет, не воняют.

Настя немного небрежно ответила, что Санек придет, некуда не денется

…и только сейчас я заметил, что у нее - то ли случайно, то ли нарочно - из-под джинсов вылезли стринги.

Не зная, как поступить, и, самое главное, не зная, что она имеет в виду (может это было обычным для нее), я предпочел не комментировать эту под-робность. Просто еще раз спросил, нужно ли за пивом сходить и вышел в комнату, форточку пошире открыть - сигаретный дым никак не хотел вывет-риваться.

И тут она взорвалась кучей ругательств, самим пристойным из которых было «козел».

Сначала думал, она на меня начала орать и обернулся.

Оказалось - нет, кто-то удалил ее из списка друзей или что-то там еще.

– Ну и уроды, - негодовала Настя, сейчас ее взгляд напоминал взгляд Ме-дузы Горгоны. Даже Барсик, до этого мирно спавший, напрягся.

– Ну и скоты, сначала подарки дарят, а потом… - орет.

И, конечно же, заскрипел потолок.

– А что случилось-то? – спрашиваю.

Лучше бы я этого не делал, я же говорил, что таким взглядом убить мож-но.

– Дай сигарету!!

Она долго сидела и переваривала в себе случившееся, пуская дым из но-са.

Это еще один продукт социальных сетей, сначала в абсолюте возводится то, что тебе совершенно не надо, а потом ты без этого жить не можешь. Мож-но подумать, в реальной жизни, разрыв с каким-то человеком вызвал бы та-кую бурю негодования.

– Ладно, утырок придет, скажи - я у Ксюхи, - сказала она, поднимаясь и поправляя джинсы, - Или нет, лучше пусть позвонит.

Ксюша была ее подругой, одной из немногих, кто в пятницу вечером си-дит дома. Ей было девятнадцать, она родилась и выросла здесь, жила в доме напротив, вместе с родителями, как положено, и бабушкой.

Она недавно родила ребенка. Чьего? Она сама хотела бы знать ответ на этот вопрос, у нее были только догадки, да и те приблизительные.

Да и какая разница, все и так все понимают.

– Пока, - сказала Настя в открывающуюся дверь, даже не повернув го-ловы, поправила волосы и вышла.

Закрыл дверь, и только удаляющееся цоканье ее сапожек осталось.

Как-то одиноко сразу стало, грустно. Хотелось, чтобы она вернулась, правда для чего, я так и не понял. Вот говорю - когда ее нет, хочется, чтобы она была, когда она есть – хочется, чтобы она ушла. Больной я, точно говорю.